Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе) - [14]

Команду встречают представители «Лаценца», отводят в раздевалку, обсуждают разные деловые подробности.

Виктор лежа на топчане с закрытыми глазами, старается успокоиться. Сегодня для него решающий день. Этому дню предшествовал долгий путь.

Азартная возня с мячом на пустырях, веселые школьные игры, явно не идущие на пользу учебе и памятные не только синяками от блестящих бросков за мячом, но и синяками от отцовского ремня.

Первые шаги в местном молодежном спортклубе. И, наконец, великий день. На трибуне со скучающим и рассеянным выражением лица сидит сам Корунья. Его равнодушный вид несколько пугает Виктора. Он не видит цепкого взгляда тренера, следящего за каждым его движением. Виктор старается превзойти себя и ему это удается.

После игр его вызывают к президенту клуба. Там Корунья — весь доброжелательство и приветливость.

— Ну что, малыш, хочешь играть за «Рапид»? У тебя есть кое-какие задатки.

Обалдевший от счастья, Виктор только кивает головой.

Идут переговоры, вызывают родителей, он подписывает какие-то бумаги. Это «ящичный» контракт. На нем стоит только его подпись. И контракт засовывается в ящик стола. Но в любую минуту президент «Рапида» может поставить вторую, свою, — и контракт приобретает юридическую силу, на пять лет Виктор закабален. Если же он на первых порах разочарует Корунья, то второй подписи не будет, и никаких требований к «Рапиду» Виктор предъявить не сможет.

Денег на руки он тоже не получает. Часть идет родителям, часть на его банковский счет — он их получит, когда достигнет совершеннолетия.

Но все это позади. Позади переезд в другой город, позади такие тренировки, что все предшествующие могут показаться отдыхом, позади первые выступления в команде юниоров «Рапида», во взрослых составах. Виктор, выражаясь языком газетных репортеров, «быстро прогрессировал». Корунья понимал, что в руках его алмаз. И он гранил его, гранил, шлифовал. И талант Виктора с каждым днем сверкал все ослепительней.

Корунья по своему обыкновению не расточал похвал. Наоборот, озабоченно качал головой, цокал языком, хмурил брови. Но сам-то видел, как быстро растет его подопечный. Когда же цедил сквозь зубы редкую похвалу, Виктор готов был целовать тренеру руки, молиться на него.

Виктор, в общем-то, уже давно мог занять место в основном составе, но Корунья медлил. Во-первых, еще и еще раз проверял, во-вторых, хотелось до конца использовать прежнего вратаря. Его предполагалось уступить за кругленькую сумму итальянскому клубу. И если «Рапид» выиграет очередное первенство страны (а к этому все шло), то продать вратаря-чемпиона можно будет подороже. Пока же все это хранилось в тайне.

Вратарь недавно женился на местной девушке. У нее здесь семья — больной отец, братишка. Уезжать в другую страну для него драма. Поэтому вратарь ничего не должен знать до поры до времени о планах в отношении него. А когда договор о его продаже будет подписан, пусть уж итальянцы заботятся о моральном состоянии и семейных делах своего приобретения.

Сегодня Корунья впервые поставил в воротах Виктора в серьезном матче. Виктор и раньше несколько раз выступал в товарищеских встречах, отлично показав себя. Но хотя «Лаценц» не самый сильный противник, все же это первая для Виктора настоящая игра. А тут еще это тото. Прямо голова пухнет! Впрочем, пухнущая голова не помешала Корунья хладнокровно и твердо вести игру. Только вот какую игру...

Гром оркестра и крики зрителей глухо долетали до раздевалки. И вдруг Виктор почувствовал, что на смену волнению пришли спокойствие, уверенность. Он сыграет этот матч прилично! Не пропустит ни одного гола! Ни одного!

Ему стало весело на душе. Он улыбался ребятам, хлопал их по плечам, словно они, а не он впервые выходят на серьезную игру.

Яркое солнце, голубое небо ослепили после темного туннеля, ведшего из раздевалки на поле. Рев трибун оглушил. Поле покидали «футбольные девушки». Впереди шла Мария, высокая, загорелая, длинноногая. Глаза ее сверкали, золотистые волосы развевались по ветру. Мария — подружка Лонга. Виктор был тайно влюблен в Марию и немного завидовал ему.

Наконец, шум на трибунах немного утих. Капитаны разыграли ворота, раздался свисток, и игра началась. С этого момента Виктор уже ничего не слышал, кроме тихого голоса Корунья, сидевшего за воротами, и ничего не видел, кроме зеленого поля перед собой с мечущимися по нему бело-синими и черно-желтыми фигурками.

Порой черно-желтая фигурка превращалась в фигуру, она стремительно, устрашающе быстро росла, казалось, ею выстрелили из пушки и она, подобно ядру, неотвратимо несется прямо на него. И ничто не в силах ее остановить. Но и этот момент возникала другая, бело-синяя, все останавливалось, перемещалось, отдалялось, и он с трудом переводил дыхание.

Первый мяч он отразил лишь на пятнадцатой минуте, когда счет был уже 1 : 0 в пользу «Рапида». Это был угловой. Виктор взлетел, как показалось ему, к самым облакам и здесь в синем небе, высоко над полем, цепко схватил мяч, прижав к груди. Намертво. Словно сросся с этим черно-белым тугим шаром.

Вообще-то, мяч был не таким уж трудным, выпрыгнул Виктор не так уж высоко. Но это был его первый мяч в первой официальной встрече, в которой он участвовал, и его переполняла гордость. Когда же сквозь рев и рукоплескания трибун он услышал негромкий голос тренера «Хорошо!», то почувствовал ни с чем не сравнимую радость. И сразу же, словно чтобы утвердиться в этом чувстве, ему пришлось отразить пусть дальний, но очень сильный удар, а потом, подкатившись под ноги центровому «Лаценца», буквально и последнюю минуту накрыть собой мяч.