Памяти Н. Г. Бунина - [2]
Никогда Бунин не получал от Языкова никакого распоряжения по службе иначе, как в самой дружеской форме. И вдруг в 1875 или 1876 году Бунин получил в Боровичах депешу от Языкова, в которой самым официальным сухим тоном предписывалось «с получением сего» сразу же выехать в Новгород и по приезде в любой час ночи без малейшего промедления явиться в акцизное управление. При управлении была и квартира Языкова. Бунин очень встревожился этим необычайным по своей форме вызовом и помчался в Новгород. Приехал он в двенадцатом часу ночи и как был с дороги, не переодеваясь, вошел в акцизное управление.
На звонок вышел сам Языков и приветливо сказал:
– А, приехали?.. Пойдемте… И повел Бунина в кабинет.
Передняя и гостиная, через которую проходили, были еле освещены. Ярко освещен был только кабинет. При входе в эту комнату Бунин увидел на турецком диване прежде всего огромные подошвы, потом огромную фигуру мужчины, лежавшего с газетой, которую он читал. За газетой не было видно лица. Это был Тургенев.
Услышав шаги входивших, Иван Сергеевич оставил газету, снял пенсне и поднялся с дивана. Он стал совсем седой, но остался по-прежнему приветливым и обаятельным.
– Как я рад вас видеть! – встретил Тургенев гостя. – Простите, что вас вызвали, в этом я виноват…
Сюрприз чрезвычайно обрадовал Бунина. Оказалось, что Языков о нем разговорился с Тургеневым, который сейчас же вспомнил спутника на охоте; прочли рассказ Бунина, и Тургенев захотел повидать старого знакомого, поговорить с ним. И говорили они долго, пока темная осенняя ночь не сменилась рассветом, часов до семи утра. Теперь уже разговор не ограничивался вопросами об охоте – говорилось много и по поводу литературных опытов Бунина. Последний конфузился в присутствии корифея литературы и как бы стыдился, что вот и он дерзает писать. Тургенев ободрял. Особенно памятно было Н.Г. Бунину следующее сравнение, которое привел ему Тургенев:
– Положим, вы музыкант, композитор… Вы один… Вам хочется играть… Садитесь к инструменту, импровизируете… Вы непременно счастливы тогда, потому что творите…. И ваш слух наслаждается тем, что творит ваша фантазия… Если почувствуете, что ваша импровизация должна быть интересна многим, а не только вам одному, вы ее запишете и пустите в свет… А если импровизация ваша никому, кроме вас, не интересна, все же вам она принесла минуты высокого эстетического наслаждения… Такие минуты скрашивают жизнь.
Еще дня два прожил в Новгороде у Языкова Тургенев, но беседа Бунина с ним прерывалась тем, что приходилось быть в обществе с другими лицами. Н.Г. Бунин помнит, что ему приводилось Тургенева видеть у Языкова одновременно с другими писателями, и, может быть, именно назавтра после описанной встречи Бунина с Тургеневым приехал Н.А. Некрасов из своего имения неподалеку от Новгорода. Гостей у Языкова собралось много.
Тогда разговор перешел главным образом на вопросы об охоте. А в этом деле Бунин являлся уже весьма компетентным собеседником: его с интересом слушали, его мнением дорожили…
Бунин помнил, что, когда разговор касался литературы, Некрасов подтрунивал над Тургеневым, острил над «Рудиным», находил, что «Рудин» наводит скуку…
Последняя встреча Н.Г. Бунина с Тургеневым произошла в 1879 году опять у Языкова в Новгороде. Тогда Бунин служил уже в Новгороде. Тургенев ехал из Петербурга, где ему устроили за тридцать пять лет славной литературной деятельности чествование, сопровождавшееся восторженными овациями.
Бунин увидал Тургенева на этот раз сильно постаревшим… Но он по-прежнему живо интересовался охотой и с увлечением говорил и расспрашивал о «местах», о дичи, о разных случаях охотничьей жизни.
В числе гостей у Языкова был И.Ф. Горбунов; он повторил свой «тост генерала Дитятина», произнесенный на чествовании писателя, «отставного коллежского секретаря Ивана Тургенева». Все очень смеялись, и сам Тургенев от души смеялся. В 1881 году Языков отправил И.С. Тургеневу рассказ Н.Г. Бунина «Старый знакомый»; отзыв Тургенева об этом рассказе я уже привел выше. После этого отзыва Н.Г. Бунин, посоветовавшись с Языковым, посвятил И.С. Тургеневу свой рассказ «Наповал» и оттиск отправил Тургеневу в Париж. И.С. ответил Н.Г. Бунину письмом, которое погибло во время пожара в квартире Бунина. Тогда же сгорело Полное собрание сочинений Тургенева с его надписью, присланное им Н.Г. Бунину из Парижа, в роскошных переплетах.
У М.А. Языкова собирались по нескольку раз в год М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев (когда наезжал в Россию), П.И. Вейнберг. Их всех встречал у Языкова Н.Г. Бунин. Он помнил, что между этими братьями-писателями существовали чисто товарищеские отношения, полные взаимной симпатии и уважения. Почти все они были на «ты». Это не мешало им часто спорить и порой добродушно язвить друг друга. Особенно часто язвил Салтыков, язвил всегда остроумно и часто безжалостно. И все к нему относились как будто немножко с опаской: как бы не попасть на зубок… А уж если кому-нибудь кличку какую-нибудь придумает, как влепит – так и пристанет к человеку, и все подхватят… Кажется, он прозвал Достоевского «кликушей» за его манеру, вспылив, доводить спор до крика, до болезненного взвизгивания…
«Молодая женщина с бледным красивым лицом старалась заглянуть в глаза мужа. На него всегда хорошо, ободряюще действовали подобные её речи. Но он теперь только ниже опустил голову. Она неслышно вздохнула, позвала резвившихся оборванных двух детишек, ушла с ними в кухню и тихо закрыла дверь…».
«Он верил доктору и окружающим, которые все говорили; что он скоро поправится; он не знал, что дни его сочтены. Его молодое чахоточное лицо с большими умными глазами почти всегда казалось весёлым, и только при душивших приступах кашля он морщился страдальчески…».
«Речка Соломинка такая маленькая, что даже не значится на географических картах; мелководная, она местами кажется не больше ручья и весело журчит меж камней, играя на солнце серебристыми струйками; но там, где она делает поворот к Даниловской роще, там глубокий-глубокий омут…».
«У окна гастрономического магазина, на Невском проспекте, стоял полный, небольшого роста господин с седыми усами, в весеннем пальто, по сезону, и в котелке; сквозь огромное зеркальное стекло смотрел он с сосредоточенным видом на выставленные гастрономические диковинки и выбирал. Наконец, он решил что купить, повернулся, чтобы войти в магазин, и вдруг увидал молодого человека, который ему поклонился, снимая мягкую плюшевую шляпу…».
«Когда накопилось у Вахряка деньжонок порядочно, попутал его лукавый – в рост деньги отдавать по мелочи. Пошла про его деньги молва. И вышел с ним такой случай…».
«Тяжёлым гнётом ложилось на душу это множество наносных, искажённых слов в речи простого русского человека. Я понял, что Илья имеет пристрастие к мудрёным словам, которые с завистью ловит и старается запомнить, искажая и понимая их по своему и очень гордится тем, что он знает мудрёные слова…».
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.