Памяти Анатолия Федоровича Кони - [2]

На какие только запросы не откликался Кони! Каких проблем он не затрагивал! Вспоминая о своих встречах на жизненном пути, он подчеркивал, что такой жадной к знаниям аудитории раньше не встречал.

С его лекций мы уходили в приподнятом настроении, взволнованными и счастливыми от сознания, что не в пример большинству наших профессоров-наставников, которые ограничивались академическим преподнесением существовавших в то время теорий, Анатолий Федорович Кони делился с нами сокровищами своих разносторонних знаний и с готовностью отвечал на любые вопросы.

Необходимо учесть, что юридический факультет в начале двадцатых годов не был в моде. Царские законы, суд присяжных - сданы в архив. Новых кодексов (за исключением трудового и о браке и семье) не было. Профессура в подавляющем своем большинстве если не враждебно, то выжидательно относилась к Советской власти. Многие смотрели на юристов как на классовый пережиток, а некоторые высказывались даже о вредности и ненужности юридических факультетов. Среди интеллигенции наблюдался идейный разброд. Отсутствие стойкого самостоятельного мировоззрения в 19 лет приводило к мучительным сомнениям и исканиям в выборе своего будущего.

С кем поговорить? Кому открыть душу и получить наставление и совет? И вот отправлено лихорадочное письмо Анатолию Федоровичу Кони без твердой надежды получить ответ. В предполагаемый срок отзвука не было, прошел слух о болезни Анатолия Федоровича. Потеряв надежду, я уехала из Петрограда на зимние каникулы. Какова же была моя радость, когда в январе 1922 г. мне передали письмо от А. Ф. Кони, принесенное какой-то старушкой. Я прочла:

"Многоуважаемая Анна Петровна! Извините мой запоздалый ответ на Ваше письмо, я был болен и очень занят.

Если во вторник, 2 января, в 3 часа Вы свободны, то я буду Вас ожидать. Готовый к услугам, А. Кони".

Я пришла к Анатолию Федоровичу на Надеждинскую, 3, в новый назначенный срок - 31 января 1922 г. По меловой надписи на стене "Кони" нашла его квартиру и позвонила.

Старушка, оказавшаяся Е. В. Пономаревой, провела меня в кабинет. Анатолий Федорович сидел за просторным письменным столом, где стоял большой бюст Пушкина.

Комната была холодной. Одет он был в летнее пальто, небольшая шапочка на голове, на руках перчатки, без двух пальцев на правой руке. Вид у него был болезненный, усталый. Я смутилась, начала извиняться, что затрудняю его и выразила готовность уйти, но он, не скрывая своего нездоровья, пригласил остаться. "Я с волнением прочитал ваше письмо. Отрадно, что среди молодежи есть такие трепетные натуры, ищущие свое место в жизни. Мне хочется скорей успокоить вас и убедить в том, что стоите вы на правильном пути и видите свое определенное место в жизни.

Вы немного разочаровались в себе, но это не беда, это встречается часто у людей, которые сильно хотят чего-то достигнуть и на своем пути имеют большие препятствия. Вам говорят окружающие, что адвокатура и вообще судебно-прокурорская деятельность - не женское дело и что юристы не нужны. Это неверно. Юристы нужны в любом обществе и любом государстве. Не сможет обойтись без них и современное молодое государство. Появятся кодексы, неизбежно будут созданы судебно-прокурорские учреждения, будет и адвокатура".

Так и произошло. Вскоре были приняты положения о прокуратуре, адвокатуре, изданы Уголовный и Гражданский кодексы. "Неправы те, продолжал А. Ф. Кони, - кто утверждает, что это не женское дело. Еще во времена старого правительства я всячески пытался доказать необходимость участия женщин в судебной деятельности". Много позже я узнала, что 23 - 24 января 1913 г. в Государственном совете состоялось обсуждение законопроекта о допущении лиц женского пола в число присяжных и частных поверенных, где А. Ф. Кони выступал с речью в защиту законопроекта. Из 150 членов Государственного совета за отклонение высказались 84, против - 66, и женщинам попрежнему не разрешалось участвовать в процессе.

"Поставленные молодым государством задачи грандиозны, - продолжал Анатолий Федорович. - Народ темен и неграмотен, очень нужны грамотные, культурные люди, в том числе и юристы. Женщина всегда утешает, часто облегчает тяготы и иногда исцеляет. В ней сильно развито чувство правды, в вопросах этики она более щепетильна и, мне думается, она должна будет внести обновление и в адвокатуру.

Дело прошлое, и я, откровенно говоря, за всю свою долголетнюю судебную практику знал только двух адвокатов, которые были абсолютно безупречны, не допускали компромиссов с требованиями морали и нравственности. Юрист должен хорошо разбираться в психологии, должен быть широко образованным человеком и ненасытно стремиться к освоению культуры прошлого. Юрист должен быть активным пропагандистом правовых и общих знаний и ставить себе главной целью - быть полезным своему народу. Я, немощный старик, которому скоро исполнится 80 лет, - не бросаю общения с людьми и стараюсь делиться своими знаниями".

Анатолий Федорович старался успокоить, ободрить меня, внушить уверенность в правильности избранного пути.

"Судя по письму, вы свободно владеете словом. Думаю, что так же можете и говорить и быть неплохим оратором, что очень важно для юриста". Он встал, подошел ко мне, постариковски благословил и поцеловал в лоб. "Идите, идите по избранному пути и не думайте, что это утопия". Я горячо поблагодарила Анатолия Федоровича и как на крыльях вылетела из кабинета.