Память Света - [16]

— Осталось не так много времени, — предупредила её Кимер.

— Одна ночь, — ответила Авиенда. — Этого достаточно.

Остальные закивали, и Авиенда начала одеваться. Неожиданно остальные сделали то же самое. Похоже, они сочли её новости достаточно важными, чтобы поделиться ими с другими Хранительницами Мудрости, а не продолжать обсуждение, сидя в палатке-парильне.

Авиенда первой вышла в ночь. Прохладный воздух, контрастируя с изматывающей жарой палатки, приятно ощущался на коже. Она глубоко вздохнула. От усталости мысли еле ворочались, но сон подождёт.

Полог палатки зашелестел, выпуская остальных Хранительниц Мудрости. Мелэйн и Эмис, о чём-то тихо переговариваясь, быстро скрылись в темноте. Кимер направилась прямиком к палаткам Томанелле. Наверняка она собиралась поговорить со своим дядей — Ганом, вождём Томанелле.

Авиенда собралась было отправиться по своим делам, когда её руки коснулись старческие пальцы. Она обернулась и увидела стоявшую позади неё Бэйр, уже одетую в блузу и юбку.

— Хранительница Мудрости, — по привычке сказала Авиенда.

— Хранительница Мудрости, — с улыбкой ответила Бэйр.

— Что-нибудь…

— Я отправляюсь в Руидин, — сказала Бэйр, глядя на небо. — Не откроешь ли для меня Переходные Врата?

— Ты собираешься пройти через стеклянные колонны.

— Кто-то же должен. Пусть Эмис говорит что угодно, но Эленар не готова. По крайней мере, не готова увидеть… нечто подобное. Эта девочка половину времени проводит вопя, будто гриф над последним куском гниющей туши.

— Но…

— О, хоть ты не начинай. Ты теперь одна из нас, Авиенда, а я настолько стара, что вполне могла бы нянчить твою бабушку, когда та была ещё ребёнком. — Бэйр покачала головой; в лунном свете казалось, что её белые волосы сияют. — Будет лучше, если отправлюсь я, — продолжила она. — Способных направлять следует сохранить для грядущей битвы. И я не позволю сейчас какому-то ребёнку проходить через колонны. Справлюсь сама. Ну, так как насчёт Переходных Врат? Ты выполнишь мою просьбу, или мне заставить сделать это Эмис?

Хотела бы Авиенда посмотреть, как кто-то заставит Эмис сделать что-нибудь. Может быть, Сорилея смогла бы. Она ничего не ответила и создала нужное плетение.

От мыслей о том, что кто-то увидит то, что видела она, скрутило желудок. Если Бэйр вернётся с точно таким же видением — что это будет значить? Станет ли из-за этого такое будущее более вероятным?

— Было страшно, правда? — тихо спросила Бэйр.

— Ужасно. Это заставило бы копья плакать, а камни — рассыпаться в прах, Бэйр. Я бы предпочла станцевать с самим Затмевающим Зрение.

— Тогда тем лучше, что иду я, а не кто-то другой. Это должна сделать самая сильная из нас.

Авиенда чуть было не выгнула бровь. Бэйр была крепкой, как дублёная кожа, но и другие Хранительницы Мудрости не были похожи на нежные бутоны.

— Бэйр, — спросила Авиенда. Ей в голову пришла одна мысль: — Ты не встречала когда-нибудь женщину по имени Накоми?

— Накоми, — Бэйр словно попробовала имя на вкус. — Это древнее имя. Никогда не встречала никого с таким именем. Почему ты спрашиваешь?

— Во время путешествия в Руидин я встретила айилку, — ответила Авиенда. — Она утверждала, что она не Хранительница Мудрости, но вела себя так, будто… — Авиенда покачала головой. — Так, всего лишь пустое любопытство.

— Что ж, мы узнаем правду об этих видениях, — сказала Бэйр, шагнув к Переходным Вратам.

— Что если они истинны, Бэйр? — неожиданно для самой себя спросила Авиенда. — Что если ничего нельзя сделать?

— Говоришь, ты видела своих детей? — обернулась Бэйр.

Авиенда кивнула. Она не вдавалась в подробности об этой части видений. Они были слишком личными.

— Измени одно из имён, — сказала Бэйр. — Никому не говори, как звали этого ребёнка в видениях, даже нам. Тогда и узнаешь. Если что-то пойдёт по-другому, то и остальное может измениться. Обязательно изменится. Это не наша судьба, Авиенда. Это путь, которого мы избежим. Вместе.

Авиенда поймала себя на том, что кивает. Да. Простое изменение, маленькое изменение, но наполненное смыслом.

— Спасибо, Бэйр.

Пожилая Хранительница Мудрости кивнула ей и шагнула сквозь Врата, побежав сквозь ночь к раскинувшемуся впереди городу.

* * *

Талманес налетел плечом на огромного троллока с кабаньей головой и в грубой кольчуге. От твари мерзко разило дымом, мокрым мехом и немытым телом. Троллок даже хрюкнул от резкого удара Талманеса. Эти твари всегда удивлялись, когда он на них нападал.

Отступив, Талманес вырвал свой меч из бока троллока, и тот осел. Тогда он сделал выпад и вогнал клинок в горло твари, не обращая внимания на острые когти, царапавшие его ногу. Жизнь покинула маленькие, но слишком человеческие глаза.

Люди сражались, кричали, хрипели, убивали. Улица круто поднималась ко дворцу. Полчища троллоков укрепились на ней, удерживая позицию и мешая Отряду добраться до вершины.

Талманес осел, привалившись к стене дома. Соседнее здание пылало, озаряя улицу яркими всполохами и обдавая его теплом. По сравнению с ужасной жгучей болью в ране, этот огонь казался прохладным. Жжение уже распространилось вниз по всей ноге до самой ступни и поднималось вверх, подбираясь к плечу.