Память сердца - [8]

Верный спутник отца, саквояж сопровождал его не только по засыпанным снегом вятским дорогам. Побывал он и в Берлине, куда молодой земский врач, по медякам собрав необходимые средства, поехал изучать большую медицину и ее королеву хирургию. Помню, как в гражданскую войну мама прижимала этот саквояж к груди в прорешеченной пулями теплушке, как забирал его отец с собою, уходя после трудного дня начальника лечебно-гигиенического отдела санчасти 3-й армии, гнавшей Колчака за Урал, на добровольное ночное дежурство в сыпнотифозный госпиталь. И каждый раз, когда руки отца открывали саквояж, замки его издавали легкий звук, похожий на вздох облегчения больного человека…

В последний раз бережно беру в руки семейную реликвию. Завтра я передам саквояж в госпиталь на Абельмановской заставе. Пусть эти инструменты помогают хирургам возвращать в строй раненых бойцов…

СУДЬБЫ ЛЮДСКИЕ

Под вечер раздался робкий стук в дверь кабинета. Худенькая женщина лет за сорок с порога глянула скорбными карими глазами.

— Слух прошел, — заговорила гостья, — что вы милосердную артель собираете. Так, может, и меня возьмете на подмогу? — Женщина грустно улыбнулась, и все ее тонко очерченное лицо с короной черной косы над чистым лбом вдруг осветилось тем внутренним светом, которым полны лики Андрея Рублева. — Не сомневайтесь, доктор, пригожусь для любой работы, хоть за малышами присмотреть, хоть белье старикам простирнуть. Ухаживать за слепыми умею. Отец мой был слепой. — Боясь, что откажут, добавила — Меньшой мой, Генка, мальчишка сметливый, помощником в чем будет. А старшие сыны на фронте.

Тогда не знала эта женщина, что дождется своих сыновей — и артиллериста Бориса, и летчика Володю. Но Володя вернется домой изувеченным. Не покладая рук будет выхаживать его мать. Но все это потом. А сейчас, подавшись вперед всем своим худеньким телом, она ждала ответа.

Я уже поняла, что передо мною тетя Дуня. Так по-родственному звали в округе эту женщину. Та тетя Дуня, что в свободное время была безотказной нянькой всем соседским детишкам, которая делилась с ними всем, чем могла, приютила и отогрела подлинно материнским теплом осиротевшего Генку.

Усадила женщину, взяла в свои ее тяжелые спорые руки.

— Спасибо, Евдокия Павловна. Будете членом нашей бригады и главной по опеке слепых. Приходите во вторник к девяти на занятия. Выдадим вам халат. Сорок четвертый размер подойдет?

— Подойдет, — грустно усмехнулась она. — Только халат я сама сошью. Вы не беспокойтесь!

Так Евдокия Павловна Арсеньева стала у нас помощницей, другом. Она вошла в бригаду, которую мы создали по примеру ленинградских комсомольско-молодежных бригад. Десять человек — сандружинницы со швейной фабрики во главе с Катей Сахаровой — нашим политруком, другие десять — матери и жены фронтовиков. Основной задачей сандружинниц был медицинский уход за инвалидами войны, остальные члены бригады периодически обследовали квартиры, следили за санитарным состоянием участка — чистотой улиц, дворов, квартир — ведь это самая надежная преграда инфекции, разносили по участку мыло, талоны на керосин, профилактические таблетки от желудочно-кишечных заболеваний, праздничные подарки для детей семей фронтовиков, оказывали через райком партии и райздравотдел наиболее нуждающимся материальную помощь в виде теплой одежды и обуви, карточек на дополнительное питание. Нашим женщинам приходилось делать уборку и стирку у немощных стариков и больных людей, сидеть с детьми в экстренных случаях, ухаживать за теми, кто нуждался в постельном режиме. Это позволяло быстрее справляться с болезнями, скорее возвращать людей к полноценному труду в грозные военные дни, когда каждая пара рабочих рук была так важна для Родины. Работали члены нашей бригады по суточному графику.

Посоветовавшись в райкоме партии и горкоме Общества Красного Креста, мы вызывали на соревнование всех участковых врачей и медсестер поликлиники.

Евдокию Павловну Арсеньеву мы прикрепили к матери фронтовика Пелагее Ивановне Окрестиной. У этой женщины в то время было крайнее истощение, сердечно-сосудистая недостаточность. Она нуждалась в уходе, дополнительном питании, теплой одежде.

Семья Окрестиных недавно вернулась из эвакуации. Глава семьи Семен Яковлевич — железнодорожник — был болен. Старшая дочь Окрестиных Женя, хотя и сохранила круглоликость, выглядела болезненно бледной. Не радовал вид и не по-детски хмурого Вовки.

Пелагея Ивановна обессиленно сидела на старом табурете, скрестив на коленях большие, тяжелые руки.

Подняла на нас скорбный, измученный, без улыбки взгляд. Да и чему улыбаться? Муж, дети и сама больны, старший сын на фронте и весточки давно не было, с питанием туго.

Стало ясно — семья нуждалась в срочной помощи. И вечером члены нашей бригады принесли Окрестиным дорогие по тем временам «гостинцы»: Гликерия Титовна Евсеева и Татьяна Николаевна Борисова — кулек пшена и пачку масла, тетя Дуня — кирпичик ржаного хлеба и несколько кусочков пиленого сахара, Евгения Павловна Капризина — несколько поленьев дров для «буржуйки».

Вскоре мы помогли Окрестиным обзавестись кое-какой утварью, самой необходимой мебелью. А потом Евдокия Павловна принесла им ордера на теплое пальто для Вовки, на женские ботинки и карточку на дополнительное питание!