Память и желание. Книга 2 - [24]

Сильви сообщила, что хочет написать серию статей, возможно даже целую книгу. Надо же ей чем-то заниматься. Это будет книга о детях войны, о сиротах, которые выросли в приемных семьях, вдали от родины. Книга о сиротах Гитлера, сиротах Сталина. Может ли Матильда помочь в этом деле? Сильви понадобятся рекомендательные письма, советы, информация. Принцесса знает о сиротах военной поры буквально все. Прошлым летом, когда Сильви ездила в Милан, чтобы повидаться с сыном Анджея Потацкого, у нее не хватило духу поговорить с мальчиком. Сбор материалов для книги станет отличным поводом для сближения. Сильви упрашивала Матильду, почти умоляла.

Принцесса слушала ее с грустью. Прежде чем ответить, долго молча смотрела на Сильви. Потом неохотно кивнула.

– Знаете, Сильви, вы выбрали очень сложный, кружной путь, чтобы примириться с собственным детством. Нужно, чтобы вы это понимали. На самом деле цель ваших поисков – вы сами. Очень может быть, что никаких магических ответов вам найти не удастся.

Тем не менее принцесса написала рекомендательные письма, помогла наладить контакты, даже придумала для Сильви литературный псевдоним.

И вот Сильви, наконец, допущена в заветный дом. Она отхлебнула из бокала, расправила плечи, напомнила себе, что пришла сюда в качестве журналистки. Сильви как следует отрепетировала свою роль, приготовила вопросы. Она достала из сумки блокнот, приготовила магнитофон. Этим техническим приспособлением она была особенно горда – оно как бы символизировало ее принадлежность к новой профессии. Сильви перемотала ленту, подключила микрофон.

Жалела она только об одном – короткое, суховатое письмо, полученное от хозяина палаццо, давало разрешение на полуторачасовое интервью, однако запрещало делать фотографии.

Вспомнив о своем артистическом прошлом, Сильви поправила широкополую шляпу, закинула ногу на ногу, разгладила чулок. Ей хотелось, чтобы мальчик нашел ее красивой, привлекательной. А вот и он – высокий юноша в легкой рубашке, обтягивавшей не по-мальчишески широкие плечи. Сильви задохнулась от волнения и встала.

Он протянул ей руку.

– Здравствуйте, я – Алексей Джисмонди.

– А я – Лора Стирлинг – назвала Сильви свой псевдоним.

Рядом с Алексеем стоял какой-то мужчина – скорее всего наставник. Похож на англичанина, подумала Сильви. Втроем они немного поболтали о погоде, об Италии, о Нью-Йорке. Алексей говорил по-английски с акцентом, но вполне свободно. Войдя в роль, Сильви живописала красоты и чудеса Нью-Йорка, веселую ночную жизнь большого города. Несколько раз юноша рассмеялся. Потом Сильви объяснила цель своего визита. Она хотела поговорить с Алексеем о его сегодняшней жизни и о его прошлом.

Юноша посмотрел на нее с полусерьезной, полунасмешливой улыбкой. Сердце Сильви учащенно забилось – слишком уж он был похож на своего отца.

Алексей спокойно разглядывал гостью. Эта дамочка из Нью-Йорка, думал он, в юности, наверное, была красоткой. Он видел нечасто американцев, а представление о Нью-Йорке составил исключительно по гангстерским фильмам и дешевым книжкам в мягких обложках. В этом фантастическом мире царили приключения и преступления, выли полицейские сирены и скрежетали тормоза. Алексей представил, как его гостья, небрежно опершись на руку Хэмфри Богарта, входит в подозрительный ночной бар. Эта картина ему понравилась. Он отошел к пианино, и Сильви присоединилась к нему.

Широко улыбнувшись, она попросила юношу рассказать о его жизни.

– Скукотища смертная, – честно признался Алексей.

Мир вокруг действительно казался ему невыносимо скучным – если не считать чтения и кинематографа.

– Хожу в школу, возвращаюсь домой, делаю уроки, учу английский. Расскажите мне лучше еще про Нью-Йорк.

В четырнадцать лет Алексей Джисмонди не был склонен к откровенности. После переезда в Италию он почти все время проводил в уединении в роскошном палаццо. Алексей и в школу-то начал ходить всего два года назад, а до этого учителя приходили к нему на дом. Спасибо английскому воспитателю, убедившему дядю, что кино – отличный способ для изучения иностранного языка. Таким образом, уроки английского стали сопровождаться экскурсиями на фильмы Хичкока, Хьюстона и Уайлдера.

Потом дядя решил, что мальчику не помешает поучиться в школе – пусть общается с другими детьми. Однако обзавестись друзьями Алексею так и не удалось. Этому мешали богатство дяди, лимузин с шофером, привозивший его в школу, детские воспоминания. Прошлая жизнь была неразрывно связана с сегодняшним днем. И все же Алексей не слишком страдал от одиночества. Он любил мечтать, ему нравилось жить в воображаемом мире. Этот мальчик относился к породе мечтателей-одиночек, хоть и не страдал обычной для таких фантазеров угловатой неуклюжестью.

Беседуя с ним, наблюдая за его изящными жестами, Сильви все это поняла. Сначала она завела разговор о том, что его интересует, о любимых книгах и фильмах. Потом перешла к более рискованной теме – воспоминаниям прошлого.

– Значит, господин Джисмонди – не ваш отец? – как бы между прочим спросила она.

– Разве вы не знали, это мой дядя. Я воспитывался у дяди и тети, она – сестра моей матери.