Память и желание. Книга 2 - [16]

Катрин больше напоминала тех несчастных детей, кому принцесса давала приют в своем замке во время войны. Они были такими же вежливыми, послушными, тихими, но глаза их смотрели не по годам скорбно и отстраненно. Казалось, эти маленькие старички приняли решение замкнуться внутри себя, поняв, что иначе им в этом мире не выжить. Они заперлись от окружающих за прочными каменными стенами своего «я» и ревниво охраняли свою крепость. До тех пор, пока она остается неприступной, они жили в безопасности, защищенные от кошмаров мира взрослых.

Больше всего Матильда хотела бы обнять девочку, прижать к себе и успокоить.

Катрин не догадывалась о раздумьях Матильды; лицо ее то и дело озарялось мечтательной улыбкой. У девочки было ощущение, что она видит чудесный сон, после которого не хочется просыпаться. Все вокруг были так внимательны, так добры. В мире царила красота.

Все время, пока Катрин находилась в Валуа, ощущение прекрасного сна ее не оставляло. На следующий день состоялась экскурсия высоко в горы, туда, где уже лежал снег. Впервые в жизни Катрин встала на лыжи. От быстрого спуска по склону среди стремительно проносящихся мимо деревьев захватывало дух. Пьянило чувство свободы и скорости. Никогда еще Катрин не испытывала такого головокружительного ощущения раскрепощенности. Как хорошо, что Сильви не откликнулась на приглашение принцессы и осталась дома. Правда, виновато подумала Катрин, из-за этого не приехал Лео. Но вместо Лео рядом с ней была Фиалка.

Эта темноволосая, жизнерадостная девушка сразу же взяла на себя роль старшей сестры. Она опекала Катрин, давала ей советы, которые сама же, спустя минуту, со смехом отвергала, с энтузиазмом рассказывала о своей работе. Фиалка занималась восстановлением старинных рукописей, книг и документов. Эта редкая профессия требовала больших знаний и незаурядного мастерства. Кроме того, по роду своей деятельности Фиалка постоянно оказывалась в гуще всяких необычайных происшествий, в которых участвовали полицейские, адвокаты и знаменитые предприниматели. Сначала Фиалка существовала на вольных хлебах, а недавно открыла в Женеве собственный офис.

За праздничным рождественским ужином (Катрин подумала, что повариха готовила это пиршество несколько недель, никак не меньше) Фиалка взахлеб рассказывала о своей увлекательной жизни. Она явно воображала себя новоиспеченным криминалистом вроде Филипа Марлоу и всячески давала понять, что прекрасно осведомлена о самых сокровенных тайнах преступного мира.

– После пожара мне звонят из фирмы «Химмельбрау и Штрик», умоляют спасти обгоревшую картотеку, где хранятся данные всех клиентов. Представляете, тридцать лет юридической практики – и все прахом! Я беру свой сундучок с волшебными зельями, сажусь за работу, и что вы думаете? – Фиалка сделала эффектную паузу, чтобы распалить любопытство слушателей. – Один из обугленных документов свидетельствует, что бывший служащий адвокатской фирмы, уволившийся в прошлом году, несколько лет подряд обкрадывал своих патронов. А затем выясняется, что он и устроил поджог, желая замести следы. Полиция меня совсем замучила! – торжествующе закончила Фиалка.

– Моя дочь обожает всяческие авантюры, – поджала губы принцесса. – Не знаю, в кого она такая уродилась.

– Еще как знаешь, – в тон ей ответила Фиалка. – Во-первых, во мне присутствуют твои гены, а во-вторых, сыграло свою роль воспитание в школе мадам Шарден. Кстати, учти, Катрин, что пансион, в который ты поступаешь, – заведение весьма специфическое.

Она театрально закатила глаза.

Катрин заметила, что отец встревоженно взглянул на принцессу.

– Да не слушайте вы ее, – рассмеялась Матильда. – Мадам Шарден – образец педагогической строгости.

– Тогда ладно. Ведь эта дама воспитала нашу чудесную Фиалку.

Жакоб кинул на дочь принцессы любящий взгляд: само присутствие Фиалки, казалось, переполняло его радостью.

В любом случае в пансионе Катрин будет лучше, чем дома. Да и от опасно привлекательного Томаса Закса ее следует держать подальше. Мадам Шарден позаботится о том, чтобы Катрин не слишком осаждали посетители.

– Возможно, мадам Шарден и можно назвать образцом педагогической строгости, – вставила Фиалка, – плюс к тому она еще и непревзойденный знаток латинских спряжений и тригонометрии. Но ее воспитанницы – дело совсем другое, – загадочно добавила она.

Что представляли собой воспитанницы мадам Шарден, Катрин выяснила чуть позже. Первое впечатление от пансиона было не из приятных. Поначалу все выглядело замечательно – чудесный горный пейзаж, трехэтажное кирпичное здание с часовней и пристройками, находившееся на полпути между Женевой и замком принцессы. Все здесь дышало пасторальным спокойствием.

Однако когда Катрин оказалась наедине с крупной неулыбчивой особой, настроение у нее быстро испортилось. Директриса сунула новой ученице два листка: на одном схема пансиона, на которой комната Катрин была помечена крестом; на другом – длинный список правил поведения на четырех языках – французском, немецком, итальянском и английском. Школа насквозь пропахла запахом мыла и дезинфекции. В главном здании было жарко натоплено, но во флигеле, где находилась комната Катрин, оказалось весьма прохладно.