Пампа блюз - [9]
Масловецки идет за мной.
— Да ладно тебе! — кричит он вслед. — Не так уж тут и плохо!
Я сажусь на один из двух складных стульев в тени рядом с домом и отпиваю глоток из бутылки. Вообще-то для пива еще рановато, но ведь я уже починил трактор, а больше дел на сегодня нет. И потом, мне жарко. Я пью пиво с пятнадцати лет. Только пиво, никакого шнапса. Петр каждый вечер выпивал две-три рюмки шнапса — сливянки и зубровки. Он говорил, это спасает его от тоски по дому. После первой рюмки он всегда веселел и становился разговорчив, после второй — притихал, а после третьей грустнел так, что начинал петь польские песни.
Масловецки садится рядом со мной.
— Скоро жизнь в деревне изменится, — говорит он, — очень скоро. Вот увидишь.
Я продолжаю пить пиво. С тех пор как я живу здесь, постоянно слышу от Масловецки, что скоро жизнь изменится. Но ничего не меняется. Одни тоска и одиночество. Вот только сама деревня с каждым годом выглядит немного иначе — еще более убого. На дорогах появляется больше колдобин, фасады домов крошатся, сады зарастают. Про жителей я вообще молчу.
— У меня есть план, — говорит Масловецки.
— Вот удивил!
— На сей раз кое-что стоящее, Бен. Про Вингроден узнают все. Весь мир.
— Отлично. У кого ты собираешься просить денег теперь? — спрашиваю я.
— Деньги не понадобятся, — отвечает Масловецки. Он сдвигает шляпу на затылок и хитро улыбается мне.
— Не понадобятся? — переспрашиваю я.
— Ну, надо совсем немного. Расходы по раскрутке проекта я беру на себя.
Я запрокидываю голову и опустошаю бутылку. Потом встаю. Не хочу оставлять Карла надолго одного.
— Даже не спросишь, что за проект? — говорит Масловецки и тоже встает.
— Слушай, твои проекты…
Я щурюсь на солнце, которое спускается все ближе к низким холмам на горизонте. Послеобеденная жара спадает, свет уже не такой яркий.
— Это как с моей Африкой. Пустая затея.
— Неправда! — кричит Масловецки. — Все получится!
Он легко ударяет меня в грудь.
— Получится, и у меня, и у тебя!
— Ладно. Сообщи мне, когда запустишь свой проект.
Я возвращаюсь в мастерскую. Карл сидит на диване и выискивает в журнале все синие и голубые места. Пакет чипсов рядом с ним уже пустой, бутылка лимонада — еще почти полная.
— Проект запущен, — говорит Масловецки и заходит вслед за мной в прохладу мастерской. — Прошлой ночью прошел первую стадию.
Я подхожу к Карлу.
— Все ок?
Карл смотрит на меня, улыбается и кивает.
— На вот, попей, — говорю я и протягиваю ему бутылку. Госпожа Вернике велела мне обязательно следить за тем, чтобы Карл пил достаточно жидкости. Старики легко ее теряют, это я усвоил хорошо, они высыхают изнутри. Особенно если до того слопают целую упаковку чипсов с паприкой.
— Спасибо, — говорит Карл и делает глоток, потом еще и еще один.
— А теперь еще столько же.
Карл послушно пьет, пока лимонада в бутылке не остается на самом донышке.
— Молодец, — хвалю я его, забираю у него бутылку и ставлю ее на стол.
— Вы сегодня придете в «Белую лошадь»? — спрашивает Масловецки. Он садится за письменный стол и что-то чиркает на листе бумаги.
— Пока не знаю.
— Если все получится, сегодня вечером проект перейдет во вторую стадию.
Масловецки ставит на лист печать и свою замысловатую подпись.
— Смотри не пропусти.
— Что еще за вторая стадия?
— Вечером все узнаешь.
Масловецки снова ухмыляется и теперь уж точно выглядит как бандит из тех детективов, которые мы с Карлом смотрели до того, как у него съехала крыша.
4
Белая лошадь из жести со временем стала грязно-серой. Она качается над тяжелой входной дверью посередине между двумя окнами первого этажа. Здание гостиницы «Белая лошадь» трехэтажное. Внизу пивная, этажом выше — четыре номера для гостей, наверху живет Масловецки. Гостиница — самая старая постройка в деревне, если не считать фабрику, которая развалилась еще до того, как я впервые приехал к деду на каникулы.
С левой стороны есть большая парковка. Раньше здесь стояли автобусы, привозившие туристов посмотреть на стеклодувную фабрику Вингродена. Справа была терраса со столиками для гостей, где они могли посидеть в хорошую погоду. Отсюда сверху хорошо просматривается вся улица внизу — магазин, заправка, мастерская и, немного дальше, дом Анны и Георгия. В ясные дни жилой фургон Йо-Йо блестит на солнце. Другой конец улицы ведет к выезду из деревни. В той стороне находятся руины фабрики и фермы Отто, Хорста и Вилли, но ни фабрику, ни фермы отсюда не видно. Дом Курта и его сарай еще можно разглядеть, очень далеко, там, где кончаются поля, которые в это время года превращаются в желтое море пшеницы.
Я ставлю тук-тук рядом с велосипедом Вилли и мопедами Хорста и Отто. «Вольво» Масловецки припаркован сзади у стены, рядом с боковым входом. Карл знает, что должен сидеть и ждать, пока я не заглушу мотор, чтобы уже потом подойти к нему. Только после этого Карл выбирается из кабины, медленно и осторожно, будто ступает в ледяную воду. Я снимаю с него шлем и веду к главному входу. Легкий ветерок качает жестяную лошадь над нашими головами. Карл останавливается и смотрит вверх. Он улыбается, а я спрашиваю себя, чему он так радуется: лошади, которая каждый раз приковывает его внимание, или встрече с посетителями пивной, музыке и большому стакану колы-лайт.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Сойка-зяблик-перепелка, дятел-жаворонок-пчелка… Энки-бенки-сикли-са, энки-бенки-да, кто замешкался, ушел на-всег-да…Пронзительный дебют Тамты Мелашвили, молодой грузинской писательницы, – протест против любой войны, где угодно: в Грузии, Сирии, Афганистане, на Украине. Три дня из жизни двух девочек-подростков, оставшихся в зоне вооруженного конфликта. «Считалка» – настоящее событие в грузинской литературе – удостоена Немецкой литературной премии в категории молодежной книги и Грузинской литературной премии SABA.
Выдающийся французский художник, писатель-сюрреалист, артист, сценарист, телережиссер Ролан Топор (1938–1987) родился в Париже в семье польского иммигранта.В начале 60-х годов Ролан Топор вместе со своими друзьями, такими же беженцами и странниками в мире реальном и вымышленном — драматургом Аррабалем и писателем Ходоровским — создает группу «Паника». Он начинает не только рисовать карикатуры, ставшие сейчас классикой искусства 20 века, но и сочинять романы, рассказы и пьесы.Любое творчество увлекает его: он рисует мультфильмы, пишет стихи для песен, иллюстрирует книги, снимается в кино.Сказка «La Princesse Angine» вышла отдельной книгой в 1967 году, и уже в мае следующего года студенты Сорбонны возводили баррикады из автомобилей и громили буржуазный Париж, поднимая над головами лозунги: «Вся власть воображению!», «Да здравствует сюрреализм!», «Сновидения реальны».
Роман о взрослении и роад-муви одновременно. В начале летних каникул двое подростков-аутсайдеров отправляются в поездку на старой «Ниве» по берлинским окрестностям. Они попадают в крошечные деревушки, встречают разных, слегка «чокнутых», но удивительно добрых людей, купаются в озере с ледяной водой, взбираются на высоченную гору и колесят по пшеничным полям. Одно из главных открытий, которое удается им сделать во время путешествия, это то, что люди вокруг вовсе не такие плохие, как говорят.
Клеберу — семнадцать, его старшему брату Умнику — двадцать два, но у него мозги трехлетнего ребенка. В раннем детстве из-за генетического заболевания он остановился в развитии. После смерти матери мальчиков отец отправляет Умника в интернат, откуда Клебер его забирает и братья едут в Париж. Там они снимают комнату в квартире, в которой уже обитают четверо студентов. Тут-то и начинается самое интересное.