Пампа блюз - [9]

Масловецки идет за мной.

— Да ладно тебе! — кричит он вслед. — Не так уж тут и плохо!

Я сажусь на один из двух складных стульев в тени рядом с домом и отпиваю глоток из бутылки. Вообще-то для пива еще рановато, но ведь я уже починил трактор, а больше дел на сегодня нет. И потом, мне жарко. Я пью пиво с пятнадцати лет. Только пиво, никакого шнапса. Петр каждый вечер выпивал две-три рюмки шнапса — сливянки и зубровки. Он говорил, это спасает его от тоски по дому. После первой рюмки он всегда веселел и становился разговорчив, после второй — притихал, а после третьей грустнел так, что начинал петь польские песни.

Масловецки садится рядом со мной.

— Скоро жизнь в деревне изменится, — говорит он, — очень скоро. Вот увидишь.

Я продолжаю пить пиво. С тех пор как я живу здесь, постоянно слышу от Масловецки, что скоро жизнь изменится. Но ничего не меняется. Одни тоска и одиночество. Вот только сама деревня с каждым годом выглядит немного иначе — еще более убого. На дорогах появляется больше колдобин, фасады домов крошатся, сады зарастают. Про жителей я вообще молчу.

— У меня есть план, — говорит Масловецки.

— Вот удивил!

— На сей раз кое-что стоящее, Бен. Про Вингроден узнают все. Весь мир.

— Отлично. У кого ты собираешься просить денег теперь? — спрашиваю я.

— Деньги не понадобятся, — отвечает Масловецки. Он сдвигает шляпу на затылок и хитро улыбается мне.

— Не понадобятся? — переспрашиваю я.

— Ну, надо совсем немного. Расходы по раскрутке проекта я беру на себя.

Я запрокидываю голову и опустошаю бутылку. Потом встаю. Не хочу оставлять Карла надолго одного.

— Даже не спросишь, что за проект? — говорит Масловецки и тоже встает.

— Слушай, твои проекты…

Я щурюсь на солнце, которое спускается все ближе к низким холмам на горизонте. Послеобеденная жара спадает, свет уже не такой яркий.

— Это как с моей Африкой. Пустая затея.

— Неправда! — кричит Масловецки. — Все получится!

Он легко ударяет меня в грудь.

— Получится, и у меня, и у тебя!

— Ладно. Сообщи мне, когда запустишь свой проект.

Я возвращаюсь в мастерскую. Карл сидит на диване и выискивает в журнале все синие и голубые места. Пакет чипсов рядом с ним уже пустой, бутылка лимонада — еще почти полная.

— Проект запущен, — говорит Масловецки и заходит вслед за мной в прохладу мастерской. — Прошлой ночью прошел первую стадию.

Я подхожу к Карлу.

— Все ок?

Карл смотрит на меня, улыбается и кивает.

— На вот, попей, — говорю я и протягиваю ему бутылку. Госпожа Вернике велела мне обязательно следить за тем, чтобы Карл пил достаточно жидкости. Старики легко ее теряют, это я усвоил хорошо, они высыхают изнутри. Особенно если до того слопают целую упаковку чипсов с паприкой.

— Спасибо, — говорит Карл и делает глоток, потом еще и еще один.

— А теперь еще столько же.

Карл послушно пьет, пока лимонада в бутылке не остается на самом донышке.

— Молодец, — хвалю я его, забираю у него бутылку и ставлю ее на стол.

— Вы сегодня придете в «Белую лошадь»? — спрашивает Масловецки. Он садится за письменный стол и что-то чиркает на листе бумаги.

— Пока не знаю.

— Если все получится, сегодня вечером проект перейдет во вторую стадию.

Масловецки ставит на лист печать и свою замысловатую подпись.

— Смотри не пропусти.

— Что еще за вторая стадия?

— Вечером все узнаешь.

Масловецки снова ухмыляется и теперь уж точно выглядит как бандит из тех детективов, которые мы с Карлом смотрели до того, как у него съехала крыша.

4

Белая лошадь из жести со временем стала грязно-серой. Она качается над тяжелой входной дверью посередине между двумя окнами первого этажа. Здание гостиницы «Белая лошадь» трехэтажное. Внизу пивная, этажом выше — четыре номера для гостей, наверху живет Масловецки. Гостиница — самая старая постройка в деревне, если не считать фабрику, которая развалилась еще до того, как я впервые приехал к деду на каникулы.

С левой стороны есть большая парковка. Раньше здесь стояли автобусы, привозившие туристов посмотреть на стеклодувную фабрику Вингродена. Справа была терраса со столиками для гостей, где они могли посидеть в хорошую погоду. Отсюда сверху хорошо просматривается вся улица внизу — магазин, заправка, мастерская и, немного дальше, дом Анны и Георгия. В ясные дни жилой фургон Йо-Йо блестит на солнце. Другой конец улицы ведет к выезду из деревни. В той стороне находятся руины фабрики и фермы Отто, Хорста и Вилли, но ни фабрику, ни фермы отсюда не видно. Дом Курта и его сарай еще можно разглядеть, очень далеко, там, где кончаются поля, которые в это время года превращаются в желтое море пшеницы.

Я ставлю тук-тук рядом с велосипедом Вилли и мопедами Хорста и Отто. «Вольво» Масловецки припаркован сзади у стены, рядом с боковым входом. Карл знает, что должен сидеть и ждать, пока я не заглушу мотор, чтобы уже потом подойти к нему. Только после этого Карл выбирается из кабины, медленно и осторожно, будто ступает в ледяную воду. Я снимаю с него шлем и веду к главному входу. Легкий ветерок качает жестяную лошадь над нашими головами. Карл останавливается и смотрит вверх. Он улыбается, а я спрашиваю себя, чему он так радуется: лошади, которая каждый раз приковывает его внимание, или встрече с посетителями пивной, музыке и большому стакану колы-лайт.