Паломники Бесконечности - [28]
— Вкусным. Очень вкусным, — радостно заурчал паук.
Не успел капитан опомниться, как очутился в липкой паутине. Я пытался освободить его, но упругая и липкая паутина оказалась крепче стальной проволоки. Капитан извивался, но его отчаянные усилия ни к чему не привели.
— А ты сбрось ложноматериальное обличье, — посоветовал я. — Стань свободной мыслью. Исчезни.
— В том-то и дело, что не могу. Тут что-то новое. А ты беги. Видишь, паук готовит еще одну паутину.
— Не оставлю я тебя.
— Я все еще командир фрегата. — В голосе капитана зазвенели повелительные нотки. — Приказываю немедленно бежать.
— Кеша, художник может сбежать. Оплети его скорей. Не мешкай. Ну, скорее же!
Паук, перестав чавкать, недовольно проурчал:
— Не торопи… Подонок.
Старпом опешил. Он покраснел, с накипающим гневом стиснул кулаки и вдруг расхохотался:
— Ну умора! Ну ты и откалываешь номера, Кеша. Да с тобой весело!
Но рыцари и дамы выскочили из-за стола, окружили паука и кричали:
— Он оскорбил герцога! Наказать его!
— Господа! — Старпом поднял руку. — Это он по глупости ляпнул. Он хороший. И смотрите, какой проворный. Художник уже трепыхается в сетке.
Захмелевшие рыцари и дамы, хохоча и приплясывая, завертелись вокруг нас подобно нечистой силе. В этом шабаше Великий Вычислитель участия не принимал. Он стоял в сторонке, внимательно рассматривая старпома, меня с капитаном, паука и плел свою «паутину» — что-то вычислял, на его светящемся экране скакали формулы и цифры.
А рыцари и дамы плясали, вертелись вокруг нас и кричали:
— В темницу их! Пытать их!
— Господа, — сказал старпом. — Сейчас они неуязвимы. Но может быть, Кеша сумеет овеществить их и скушать? А, Кеша? Подумай. А пока отведите их в темницу.
В углу зала рыцари открыли люк и по выщербленным ступеням стащили нас вниз. В стене, в расщелине между камнями, они закрепили два факела. Осветилась страшная картина: сырые неровные стены, топоры, клещи, крючья и другие орудия пыток, человеческие кости на полу. Паук сплел еще две сетки и еще крепче опутал нас. Рыцари полюбовались, как мы с капитаном болтаемся под потолком, похохотали и ушли, тщательно закрыв люк.
Мухи в липкой паутине — так мы выглядели с капитаном, когда еще какое-то время отчаян барахтались, пытаясь вырваться на свободу.
— Бесполезно, — сказал капитан и, желая подбодрить меня, добавил: — Пока бесполезно.
— А сумеет паук овеществить нас?
— Вот это уж никак. Старпом просто пугает.
Мы замолчали. Тишина. Лишь с потолка изредка падали капли воды, да сверху, из зала, доносился еле слышный гул: пир продолжался.
Стена перед нами неожиданно затуманилась, и сквозь нее просочился Великий Вычислитель. Глядя на капитана, он заполыхал на своем экране разноцветными кругами. Капитан жестами показал, что ничего не понимает.
— Ах да! — заговорила жаба. — Забыл, что ты звуко-говорящий. Я ведь узнал тебя, профессор Рум. Слышал на галактическом симпозиуме твой доклад о единстве идеального и материального. Так себе теорийка. Не убеждает.
— Ты все еще вульгарный материалист? — удивился капитан.
— Не вульгарный, а последовательный, — обиделась жаба.
— А как же расцениваешь наше нынешнее идеальное состояние?
Этот вопрос поставил Вычислителя в тупик. Он хмурился и с натугой напряженно размышлял, что было видно по лихорадочно скачущим формулам и цифрам.
— Признаюсь, не могу понять, — выдавила из себя жаба. — Тысячи лет пытаюсь осмыслить и вычислить. Не получается.
— В том-то и дело, что не все поддается вычислениям. Своими абстрактными категориями, формулами ты разрушаешь живую ткань природы и получаешь мертвые структуры. И сокровенная тайна ускользает, уходит, как вода сквозь песок. Нет, душу Вселенной можно почувствовать только душой.
— Ну и мастак ты поговорить, — проворчала жаба. — А я ведь пришел не для диспутов. Я пришел освободить вас.
— Ты же рыцарь зла. Ты с ними. Слышишь, пируют?
— Ах, эти… — Вычислитель презрительно махнул лапой. — Дурачье. Только один там выделяется. У, как крупно выделяется, негодяй. Этот… Как вы его называете?
— Старпом.
— Умен, каналья. Очень умен. Но непонятный.
— Не вычисляется? — насмешливо спросил капитан.
— Да, сложный тип. Вот художник, — жаба показала лапой на меня, — считает его злым как дьявол.
«Угадал, мерзавец», — пронеслась у меня неприязненная мысль.
— Не угадал, а вычислил. — Жаба нахмурилась, что было видно по серым, мрачным тучам на ее лбу-экране. — И не называй меня мерзавцем. Я пришел с добром, а вы…
— А ты поклянись, что вычислил нам добро, — вмешался капитан. — Поклянись!
— Клянусь Великим и Святым Болотом! — вскинув лапу, торжественно произнесла жаба и вдруг спохватилась.
— А, попался, голубчик. Клятва произнесена, и отступать уже нельзя, — рассмеялся капитан и, обратившись ко мне, пояснил: — Более святой-клятвы у него нет. Это его слабость.
— Не слабость, а принцип, — возразила жаба. — Тебе, профессор Рум, я вычислил счастливую судьбу на счастливой планете. И мне там будет хорошо. Ах, какое там чудное болото! Ко мне сквозь все времена и пространства из всех уголков Вселенной текут, так и текут гравитационные и другие волны. И я вижу сквозь мглу веков и пространств, пока неясно, эту чудесную планету. Художник попадет туда не сразу. Но попадет и найдет то, что давно ищет, — покой, домашний уют, своего рода тепленькое болото! Хе! Хе! Хе! — Жаба затряслась то ли в ироническом, то ли в одобрительном хохотке. — Мне там будет вроде ничего, приятно. Пока не пойму. А ты, художник, не заскучаешь там? Да уж ладно. Ты давно жаждешь уюта и покоя. Вот и получишь сладенькую жизнь. Хе! Хе! Хе! И не бойся, художник, нет на твоем пути никаких вселенских катастроф, потому что ты сам… — Жаба на минуту задумалась и озадаченно произнесла: — Странно, ты сам — катастрофа.
В таежной глуши, возле небольшого озера он встретил девочку лет десяти-двенадцати. Она была какая-то странная и говорила, что упала сюда из будущего.
Действие повести «Мальчик из саванны» (1982 г.) развертывается в далеком будущем.Своеобразный диптих со «Звездными берегами» составляет повесть С. Слепынина «Мальчик из саванны» (1982). Изображается здесь тот же (чуточку более ранний) гравитонный век Земли, век аква- и аэрогородов, восстановленной биосферы, мгновенных телевизитов и почти мгновенных перемещений в пространстве, забавных домашних роботов, светомузыки — в одной повести, «звучащей» живописи — в другой. Похожи в чем-то и герои, безгранично устремленные в космос, одинаково по-богатырски неуклюже опекающие своих ближних.
Повесть — дебют Слепынина (1966 г.), изображает войну между людьми и андроидами на далекой планете. Повесть представляет собой типичную «космическую оперу», не осложненную серьезными проблемами.Да, добрососедство, бескорыстная, ненавязчивая помощь — именно это движет героями нашей космической фантастики. И если даже летит к Земле корабль с фарсанами («Фарсаны» свердловчанина С. Слепынина, 1966), фантаст пытается всесторонне разобраться: что же их породило — злонамеренных этих биороботов? Жутковатая история нужна ему вовсе не затем, чтоб поразвлечь читателя остреньким сюжетом, нет, — чтобы заставить задуматься о небезопасности иных вариантов развития науки, возможных ведь и на нашей планете…
Там, где благо людей, их духовное совершенствование перестают быть высшей целью, где человек превращается в обезличенный винтик, наука рискует выродиться в зловещую, порабощающую силу. Именно так происходит в повести С. Слепынина «Звездные берега» (1976). Герои повести попадают на планету, напоминающую им родную Землю, но начисто лишенную жизни: бесконечный океан песков покрывает ее поверхность. Причины выясняются позже. Некогда обитатели Харды передали совершеннейшим автоматам управление не только производством, но и чисто человеческими сферами жизни.
В полете к Альтаиру произошла гравитационная катастрофа, которая привела к громадному сдвигу во времени, и земной звездолет «Орел» возвращается на планету, где обосновалась технически могучая, но враждебная космическому братству цивилизация…
Ботанический эксперимент профессора Иванова перевернул всю экологию. Рассказ опубликован под рубрикой «Фантасты от 12 до 15».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Зачастую «сейчас» и «тогда», «там» и «здесь» так тесно переплетены, что их границы трудно различимы. В книге «Ахматова в моем зеркале» эти границы стираются окончательно. Великая и загадочная муза русской поэзии Анна Ахматова появляется в зеркале рассказчицы как ее собственное отражение. В действительности образ поэтессы в зеркале героини – не что иное, как декорация, необходимая ей для того, чтобы выговориться. В то же время зеркало – случайная трибуна для русской поэтессы. Две женщины сближаются. Беседуют.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Расследование убийства выводит сотрудников КГБ на след преступной группы, переплавляющей за границу ценные произведения ювелирного искусства. Поединок с опытными и хитрыми преступниками оказывается для чекистов серьезным испытанием.
Эпопея известного мастера детективного жанра Э. Хруцкого, рассказывающая о работе Отдела по борьбе с бандитизмом Московского уголовного розыска в годы Великой Отечественной войны, – это художественная история МУРа, поданная через призму жизни следователя с ее успехами и неудачами, гибелью товарищей и победами над ложью и несправедливостью. Иван Данилов не только опытный сыщик, знаток преступного мира, но и честный, несгибаемый человек, сделавший своей профессией карьеру с преступностью.
В книгу вошли два романа знаменитого писателя, кинодраматурга, мастера отечественного детектива Э. Хруцкого – «Комендантский час» и «Тревожный август», посвященные работе московской милиции в годы Великой Отечественной войны. Автор мастерски передает атмосферу тех героических дней, тщательно прорисовывает образы работников милиции, раскрывает перед нами их многогранный духовный мир. Главный герой – Иван Александрович Данилов – начальник отдела по борьбе с бандитизмом МУРа, и его коллеги предстают перед нами мужественными людьми с сомнениями, болью, любовью, ошибками…
Эпопея известного мастера детективного жанра Э. Хруцкого, рассказывающая о работе Отдела по борьбе с бандитизмом Московского уголовного розыска в годы Великой Отечественной войны, – это художественная история МУРа, поданная через призму жизни следователя с ее успехами и неудачами, гибелью товарищей и победами над ложью и несправедливостью. Иван Данилов не только опытный сыщик, знаток преступного мира, но и честный, несгибаемый человек, сделавший своей профессией карьеру с преступностью.