Палочки на песке - [16]

— Да поймите вы, бабушка Люся, — Иван по-прежнему улыбался старушке, — Что я ученый, и мне просто необходимо знать правду. Хотя правду я и так вам могу сказать: нету там никаких привидений, не бывает такого, бабушка. Это все выдумки да бредни. Мужики местные напьются, так им спьяну и мерещится, что попало — а потом ходят, вытаращив глаза, людей пугают. А я вот покараулю одну ночку — и докажу вам, бабушка, что никакого призрака нет, чтобы вам не страшно по селу ходить было.

— Не надо мне ничего доказывать, Ванечка! — отмахнулась от него баба Люся, — Ничего я не боюсь, мне-то чего бояться? Я на кладбище ночью не хожу, и тебе не советую. Для чего тебе идти, на какой грех? Только, видно, ты меня не послушаешь, поэтому слушай другое.

Коль призрак пугает — видать, он злой, а раз злой, то и тебя запугивать будет что есть мочи. И знай же тогда, что как бы он ни юлил, как бы ни баловал, ты в глаза ему не смотри ни на мгновенье. Глянешь — и пропадешь, не сможешь уже от глаз его мертвых оторваться. Увидишь его — так глаза сразу опусти, перекрестись и иди с Богом. Молитвы ты знаешь, Ванечка? Крест есть у тебя?

— Не верю я в Бога, бабушка. Некрещеный я. И в призраков я тоже не верю, а потому и бояться не буду.

— Ну тогда я помолюсь за тебя! Но от имени Божьего ты не отрекайся, — баба Люся вздохнула и сокрушенно покачала седой головой, заискивающе заглядывая Ване в глаза, — Не ходил бы ты, Ванечка. Не дерзил бы понапрасну. Чует мое сердце, на верную беду я тебя отпускаю, на смерть. А тебе бы жить еще да жить. Поживешь — вон, гляди, и внучке моей, Дуньке, женихом наречешься…

— А ты за других-то не решай, бабушка! — послышался голос Дуни откуда-то из передней.

— А ты чужих бесед-то не подслушивай! — крикнула бабушка, — Вот стрекоза какая, до всего ей дело имеется…

Отставив пустую чашку, Иван встал из-за стола.

— Спасибо вам, баба Люся, — произнес он добродушно, — Вы не переживайте, ступайте лучше Дуне чайку налейте. Вечереет уже, а мне еще домой зайти надо, приборы собрать. А наутро я сразу к вам, обещаю.

— Ступай, ступай, внучок, — запричитала старушка сокрушенно, — Впрочем, лучше бы ты не ходил никуда, да тебя, верно, не переубедишь, упертый ты зародился… Ступай с Богом, только ты не забудь, о чем тебя старая бабка Люся предупреждала…

— До свидания, бабушка.

Уже на крыльце домика он увидел Дуню, которая, казалось, его и поджидала.

— Пойдешь все-таки? — спросила она, легко спрыгнув с деревянных перил, — Не ходил бы… Ты знаешь, бабка ведь правду говорит, лучше бы ты ее, старую, послушал.

— Ты не бойся, Дунечка, — ласково ответил ей Ваня, — Я ведь завтра вам же первым обо всем расскажу.

— Завтра… То завтра! Я ведь, верно, всю ночь теперь спать не буду…

— Еще чего! Спать она не будет. Ложись вечером в постель и спи. Тебе-то что не спать?

— Беспокоюсь я за тебя, Ваня! — схватив его за краешки локтей, девушка придвинулась ближе к его лицу и зашептала ему быстро-быстро, глядя снизу вверх в его глаза, — Глупый ты, дурной… На беду ведь идешь, на несчастье, на верную погибель. Как же мне дальше быть, коль тебя не станет? Тебя ведь ничем не уймешь. Нечистая тебя не трогает, вот и ты ее не трогай. Зачем же горе на себя накликивать, зачем беду в свои объятия звать? Надо ли тебе этих непутевых встреч? Остался бы, и жили бы спокойно дальше, от кладбища этого в стороне… к чему оно нам?

Дуня вдруг отстранилась от Ивана и отвернулась, заплакав.

— Дуня! — он растерялся, — Дунечка!

Помедлив, он подошел к ней сзади и положил руки ей на дрожащие плечи.

— Дунечка. Ты что? Ну зачем ты плачешь? Все в порядке будет. Ничего страшного не произойдет, вот увидишь.

— Ты почем так уверен? — крикнула она сквозь слезы, — Тебе откуда знать?

— Дунечка, ничего страшного не случится. Случиться просто ничего не может. Это всего лишь сказки. Страшные деревенские сказки. Только и всего. Я потом тебе другие расскажу, хорошие. Хочешь? А сначала тебе правду всю расскажу про это место. А правда в том, что ничего страшного в этом месте нет. Кладбище — это всего лишь место, где мертвые спят. Там просто тишина и покой. Знаешь, сколько таких кладбищ в больших городах? Море! И ничего страшного там не происходит. Я тебя потом в город свожу как-нибудь, и ты сама все увидишь.

— Не надо мне никаких сказок! Не надо мне городов! — отскочив от него, Дуня обернулась и снова прижалась к Ивану, подняв на него светлые глаза, полные слез, — Только не надо никуда уходить, слышишь? Я прошу тебя, не надо! А впрочем, ты все равно уйдешь, я знаю. Ты храбрый… Ты такой храбрый! А хочешь, хочешь я с тобой пойду, Ваня?

— Вот еще! Это еще зачем?

— Я тоже… Я тоже хочу быть храброй. Я боюсь… Боюсь отпускать тебя одного!

Ваня осторожно погладил заплаканную девушку по волосам:

— Вот кому не место на кладбище, Дуня, так это тебе. Твоя храбрость будет в том, если ты отпустишь меня спокойно и будешь ждать. Иди домой — видишь, на тебя бабушка из окна смотрит. Она уже давно чай тебя ждет пить. Сейчас чаи погоняете — и спать. А я утром к вам приду. Договорились?

Посмотрев Ване в глаза с мгновенье, Дуня отшатнулась и бросилась в слезах к дверям. На пороге она обернулась: