Палатки в степи - [2]

Ну, это уж напрасно! Работа тут ни при чем. Парикмахеры тоже нужны. Они тоже строят коммунизм. «Мы делаем людей красивее, - говорит Саул Петрович. - А когда люди красивее, у них лучше настроение, они работают веселей».

Саул Петрович, конечно, прав, но…

Открылась дверь. Вошел новый клиент - багажный кассир, худой, мрачный мужчина с большой бородавкой на правой щеке. Лева усадил его в кресло, развел мыльный порошок, стал водить помазком по черной щетине.

Саул Петрович, конечно, прав, но…

- Сколько же можно мылить! - не вытерпел наконец кассир.

- Простите! - встрепенулся Лева и взялся за бритву.

Саул Петрович, конечно, прав, но… Но ведь парикмахеры нужны и на целине! Да, да, там тоже нужны парикмахеры! В совхозах ведь не ходят с бородами. И, в конце концов, кто мешает ему быть трактористом и парикмахером? Там повсюду создаются курсы трактористов. Днем он будет работать на тракторе, а вечером брить и стричь ребят. Он будет тракторист-парикмахер. А что? Очень просто…

И вдруг Леве стало ясно - путь открыт. Все зависит от него самого. Как захочет, так и будет. Мама? Нюся? Он объяснит им все. Они поймут. Должны понять!

- Ой! - кассир схватился за правую щеку. - Ты что, Лева, выпил сегодня?..

Нюся поняла все. Мама не все. Она ничего не имела против освоения новых земель, но никак не хотела согласиться, что без Левы на целине не обойдутся. Она плакала, уговаривала, снова плакала. У Левы сжималось сердце, но он не отступал. Поехал в райком комсомола и вернулся оттуда с комсомольской путевкой на Алтай. Парикмахерскую передал меланхоличного вида мужчине с лысиной, тщательно прикрытой остатками волос.

Вечером Лева навестил Саула Петровича. Старик разволновался, закашлялся - как-никак, а Лева был способный ученик и работал с ним вместе шесть лет.

- Очень правильно, Лева! - сказал Саул Петрович. - Но свое дело не забрасывай. У тебя рука легкая, как пух…

Лева незаметно улыбнулся. Он вспомнил про порезанную щеку багажного кассира…

Через день он уехал в Минск. Мама крепилась, крепилась, а на вокзале перед самым отходом поезда снова разрыдалась.

Прозвучал колокол. Мама и Нюся поплыли в сторону. Лева опустил окно и долго-долго махал им рукой, пока не скрылись из виду и они, и вокзал, и пожарный сарай, и вагон-парикмахерская…

В Минске оказалось, что он приехал слишком рано. До следующей отправки целинников оставалось больше недели. Лева подумал о маме, о ее больном сердце и решил обратно не возвращаться. Он поговорил с секретарем обкома комсомола, и тот разрешил в виде исключения выдать ему одному билет до Барнаула.

В Москве была пересадка. На Казанском вокзале Лева узнал, что поезд на Барнаул отправляется через пятнадцать минут. В кассе оставался один билет.

- В купейный вагон, - с доброжелательной улыбкой сказала кассирша.

Вероятно, она считала, что ему повезло. Лева не стал ее разочаровывать. На самом же деле он рассчитывал ехать в общем вагоне: денег было немного, и купейная плацкарта его вовсе не обрадовала.

В четвертом купе, куда он зашел, уже хозяйничало трое ребят. Они были в валенках, новеньких ватных куртках и брюках.

- Здравствуйте, - поздоровался Лева и оглянулся: куда бы поставить чемодан?

- А вы его в багажник. Вон, наверху, - сказал широкоплечий русый парень со спокойным взглядом больших серых глаз. - Давайте помогу.

Он взял чемодан и легко поставил его на багажную полку.

Лева снял пальто, шляпу. Немного смущаясь, как человек, попавший в чужую компанию, он присел к столику у окна и сделал вид, что интересуется происходящим на перроне.

Ребята оживленно говорили о каком-то Вовке, который подвел весь цех, и не обращали на Леву никакого внимания. Лишь один, со свежей ссадиной па румяном лице, время от времени бросал на него любопытные взгляды.

«Пушок какой у него на щеках, - подумал Лева. - Еще ни разу не брился». И тут же, подчиняясь профессиональному чувству, он почти машинально отметил, что русый парень острижен под польку и часто бреется безопасной бритвой, а третий, высокий, кареглазый, не так давно делал перманент.

Когда поезд тронулся, ребята разложили на столике дорожную еду: колбасу, копченую рыбу, консервы.

- Давайте с нами, - пригласил Леву русоволосый.

Лева поблагодарил и отказался, но все трое так дружно принялись уговаривать его, что он не устоял и осторожно взял двумя пальцами тоненький кружок колбасы. Потом другой, третий…

- Эх, стопочку бы теперь!- мечтательно произнес парень с кудряшками и прищелкнул пальцами.

- Жажда, я смотрю, тебя одолевает, - усмехнулся русоволосый и спросил у Левы, очевидно, для того, чтобы переменить тему разговора: - В командировку едете?

- Я целинник. Еду на Алтай, - гордо сказал Лева.

Ребята переглянулись и рассмеялись.

- Нет, серьезно, - обиделся Лева.

- Мы тоже целинники и тоже едем на Алтай, - сказал русоволосый и сразу же перешел на «ты»: - А я думал, ты студент. Ну, давай знакомиться. Меня звать Иван Челмодеев.

- Виктор Сергеевич Сазонов, - церемонно представился кудрявый и добавил: - В общем, Витька.

- Дима Николаев, - протянул руку паренек со ссадиной на лице.

Ребята оказались рабочими с Московского автомобильного завода; Иван и Виктор - токари, Дима, окончивший в прошлом году десятилетку, обслуживал аппарат для полирования на участке покраски.