Палата № 26. Больничная история - [38]

Отсидев весь положенный срок, Михайлов, выйдя из тюрьмы, немедленно пошел к своей опечатанной квартире, сорвал печати – и увидел, что самая ценная часть его собрания украдена!

Тут же пошел в КГБ с заявлением о краже.

И за то, что сорвал печати с опечатанной двери, дали еще срок. Прелесть, да? А картины эти так почти все и пропали.

Отсидев, Михайлов обратился ко мне с просьбой посодействовать в получении постоянного помещения для музея под названием «Искусство, приговоренное Комитетом госбезопасности к уничтожению». Ну что ж, подумал я, городу нужна галерея… Стал пробивать помещение. Вот тут и началось!

Правда, уже развалился Союз и разговаривать стало с властями предержащими и непредержащими легче: все-таки я – депутат России, суверенного государства, а не депутат одной шестнадцатой части страны! И все равно – рогатки, рогатки… Даже Собчак, мэр Ленинграда, давал точку застройки далеко-далеко от центра – на левом, правда, берегу Невы, но километрах в двенадцати от центра…

Наконец удалось-таки «выбить» пятно застройки на набережной Обводного канала, рядом с автовокзалом. «Пятно» это было довольно большое, вместе с выставочным залом решено было поставить гостиницу для художников, для покупателей и т. д.

Найден был спонсор – итальянский бизнесмен, который взялся построить и сдать все помещения под ключ. Требовалось только одно: получить разрешение на начало работ от мэра Собчака.

Анатолий Александрович вручил мне это разрешение с подписями и печатями.

Дело оставалось за малым – переслать по факсу ксерокопию в Италию.

Радостный, понимая, что дело почти в шляпе, бегу по коридорам Мариинского дворца в помещение, где вся эта механика: факсы, ксероксы, Интернет и так далее.

– Вам помогут переслать этот документ. Там находится мой помощник, Сережа, он все сделает.

Вхожу, и действительно, стоит среди всей этой техники высокий милый молодой брюнет, в аккуратном сереньком костюмчике, в галстучке.

– Здравствуйте! Сережа?

– Да. Здравствуйте. Вам что, Олег Валерианович?

– Вот, отправить это в Италию по этому адресу.

– Дайте.

– Вот!

Сережа берет, внимательно читает, раза три пробегает глазами мою бумагу.

– Я ничем не могу вам помочь!

– Как?!

– Не могу. Не отправлю я это. Я не могу это отправить!

– Как не можете? Я – народный депутат России, требую отправить этот документ по адресу! Требую!

Пауза. Довольно длительная.

– Хорошо. Только из уважения к вам.

– При чем тут уважение? Это рабочий документ, Сергей!

– Н-н-ну, хорошо… Дайте.

Отдаю бумагу, она куда-то вставляется, гудение, кнопки, что-то мигает, щелкает…

– Вот, пожалуйста.

Подлинник опять у меня в руках.

– Спасибо.

– Пожалуйста. До свидания.

Все! Дело сделано! Будет у нас галерея современного искусства: художники могут приезжать, устраивать свои выставки, жить в гостинице!

Утром следующего дня врывается ко мне лохматый, небритый, немытый, растерянный Михайлов. В грязных кроссовках.

Ему звонил тот самый итальянец-спонсор. Взбешенный. Он получил факс. Но текста о разрешении, подписи Собчака, печати и прочего – нет. Чистый лист белой бумаги.

Так накрылась наша галерея. Правда, все-таки удалось найти на Литейном небольшое выставочное помещение, но… не то!

Ну и надоел я со своими просьбами Анатолию Александровичу, видимо… Как и многие вроде меня. Достали его своими просьбами.

Анатолий Александрович Собчак с тех пор почему-то стал тщательно избегать встреч со мной.

Например, в пустом магазине народу никого. Иду от кассы к продавцу с чеком, а она мне:

– Ой! Как вас Собчак-то боится.

– Какой Собчак? Почему вы решили, что он боится?

– А он сейчас вошел в магазин, увидел вас со спины – вы в кассе чек получали, – быстренько развернулся и ушел! А так, видно, купить что-то хотел.

– Да вы путаете. Это не он.

– А вы взгляните в витрину-то. Он это!

Через туманное стекло витрины смотрю: действительно, Собчак Анатолий Александрович собственной персоной быстро садится рядом с шофером в автомобиль, ерзает. Сел в BMW и уехал…

Странно. Собчак, с которым были дружны… были заодно… Собчак, что тайком срывал во время выборов со стен фотографии моих соперников…

Тот, с которым глазник Федоров и я шли на выборы в одной партии – Российское движение демократических реформ… Провалились, правда, но шли, шли вместе.

Чудеса. Странно. А может быть, и нет… Может, я обидел его чем-то? Да нет, как я мог… Просто устал, устал он от моих почти невыполнимых просьб.

А история с Гергиевым Валерием Абисаловичем. Просил Валерий Абисалович разрешения у мэрии, у того же Собчака, купить себе квартиру на набережной Робеспьера, напротив Крестов.

Крепко было вбито в нас рабское начало, еще со времен древлян или еще каких-то наших предков, мазавших кровью детской гигантских идолищ, чтобы получить разрешение или там благословение на любое дело… Понятие «частная собственность» еще не проникло в наше сознание окончательно, понятие «купить-продать» тоже было чем-то немного неприличным, – короче, чтобы купить, считалось необходимым попросить у начальника разрешение. Вот и я прошу разрешения у Собчака разрешить Валерию Абисаловичу Гергиеву купить за свой счет квартиру на набережной Робеспьера.