Паладинские байки - [17]

Место при дворе среди паладинов странствующих и храмовников считалось синекурой… ровно до тех пор, пока они туда не попадали сами. Тогда-то они и понимали, что почем. В свое время так считал и Альберто Аквиллано, после обучения попавший в странствующие паладины. Побыв шесть лет странствующим паладином в Анконе и поездив по всем углам этой провинции, вкусив полной мерой жизнь странствующего паладина со всеми ее прелестями в виде ночевок под открытым небом в любую погоду, еды всухомятку в седле, ночных бдений на кладбищах или в лесных пущах, драк с разбойниками и магами-нелегалами, назначение к королевскому двору он воспринял как заслуженную награду. Но потом, когда он привык наконец спать в теплой казарме на приличной кровати, есть вкусную еду, носить в основном только мундир, а не полевую амуницию из кучи железа и дубленой кожи, а главное – мыться с горячей водой каждый день, то всё это стало казаться слишком маленькой компенсацией больших недостатков придворной службы. Ведь странствующий паладин на задании сам себе хозяин, а во дворце изволь жить по расписанию и следовать жесткой дисциплине, соблюдать кучу правил и постоянно бороться с соблазнами. В общем, Альберто на четвертый год придворной службы уже подумывал, не попросить ли о переводе обратно в странствующие. Удерживало его только опасение, как бы его вместо странствующих в храмовники не определили, ведь странствующим он уже был, придворным и городским тоже, а храмовником еще нет. А там дисциплина еще строже, а правил еще больше!

Обо всем этом Альберто размышлял, отрабатывая удары по мешку с песком в тренировочном зале. Сейчас он здесь был один, если не считать кадета Джулио, изображавшего отжимания на циновке. Джулио отжимался только тогда, когда Альберто смотрел на него. Стоило паладину отвлечься, как кадет тут же плюхался на циновку и лежал неподвижно, лишь его глаза внимательно следили, не поворачивается ли к нему паладин. Кадета Джулио все паладины не любили: он был самым ленивым, самым тупым и самым безнадежным из всех кадетов, а выгнать его никак было нельзя, и капитану оставалось только под любым предлогом и при любой возможности всячески намекать королю, что кандидатов в паладинский корпус должны принимать только старшие паладины. Его величество уже давно раскаялся в том, что малодушно уступил настойчивым просьбам маркизы Пекорини и велел принять Джулио в корпус только чтобы маркиза наконец перестала досаждать его величеству. Надо было проявить королевскую жесткость, надо… и король, как сам Альберто слышал, лично пообещал капитану Каброни и старшему паладину Джудо Манзони, что впредь все кандидаты будут проходить через их руки, так сказать.

А пока старший паладин Ринальдо Чампа, наставник Джулио Пекорини и его не менее ленивого приятеля Карло Джотти, упросил капитана Каброни назначить для самых негодящих кадетов отдельного наставника. Каброни идея понравилась, и он сделал эту должность переходящей, назначая на неделю на нее всех по очереди, от старших паладинов до младших. Наставнику «баранов», как называли таких кадетов, разрешалось их наказывать как угодно, только не с рукоприкладством. Рукоприкладство было привилегией старших паладинов, но они прибегали к нему крайне редко.

На этой неделе очередь воспитывать «баранов» досталась Альберто. Так что он, последний раз стукнув по мешку, подошел к зазевавшемуся Джулио и поднял его за рубашку с циновки:

– Вставай, лентяй. Вот что. Мне недосуг с тобой возиться. Но завтра… завтра ты должен отжаться пятьдесят раз. Вот как хочешь, но должен. Если не отожмешься, придется тебе перечистить сапоги всем младшим паладинам. И если сапоги будут плохо почищены, а капитан это заметит, я ему скажу, что это было твоим наказанием и ты с ним не справился. Так что решай сам, что для тебя приятнее.

Оставив задумавшегося Джулио в тренировочном зале, Альберто ушел в мыльню, где с удовольствием помылся, после чего опрокинул на себя ведро холодной воды и растерся полотенцем. Тут-то его и застал старший паладин Педро Джулиани:

– Ага, Альберто. Вот и славненько. А скажи, ты когда странствовал, с пикси часто дело имел? – стоя в открытой двери, поинтересовался Джулиани. Альберто кивнул, и Джулиани очень обрадовался:

– Прекрасно. В общем, изгнать пикси из фрейлинских комнат у магов не получилось, так что теперь на нас это повесили. Иди, попробуй. Там сейчас как раз никого нет, все фрейлины на малом приеме у принцессы.

Альберто вздохнул:

– Ладно… Это лучше, чем шпынять придурка Джулио. Пойду оденусь.

Через десять минут Альберто, уже переодетый в мундир и при мече, поднялся в комнаты фрейлин. У входа в эти покои уныло топтался один из придворных магов, молодой Пепо, нервно грызя край широкого рукава мантии.

– Совсем не получилось? – с легким злорадством спросил Альберто. Между паладинами и магами была не то чтобы вражда, скорее некое состязание, тянущееся с тех времен, когда только-только был создан паладинский корпус.

Пепо скривился:

– Я посмотрю, как у тебя получится.

– Угумс, – паладин прошел в комнаты и направился к самой первой, где жила старшая фрейлина.