Палач - [13]

Свободной рукой я достала из кармана блокнот и шариковую ручку. Положила на стол перед ней.

— Ты ведь всех их хорошо знаешь, Светочка, не правда ли? Это же твои старые дружки, да?.. Ты ведь не в первый раз к ним ездила? На эту дачу — ты ведь мне давно пела песни про их милую интеллигентную компанию, а? Новые видеоленты, милые беседы у камелька?.. Ездила потрахаться сразу со всеми или по очереди с каждым? Да, я права? И поставляла им таких же поблядушек, как ты, да? Говори, ездила? Возила девок? Говори, сучка поганая!

— Я не виновата, — прошептала почти беззвучно она. — Я не хотела, Оля… Правда… Я не думала, что они с тобой так… Я просила их…

— Не ври, сволочь, — перебила я ее.

Я наклонила пузырек. И расчетливо-точным движением плеснула кислотой на стол. Темно-ореховая лакированная поверхность стола там, где кислота попала на дерево, зашипела и задымилась. И на глазах начала образовываться широкая обугленная прогалина не правильной формы. По комнате поплыл тошнотворный запах — он мгновенно вернул меня на школьные уроки химии — пробирки, мензурки, валентность и мой сосед по парте, толстый очкастый отличник Леша, который, помогая делать мне опыт, всегда ненароком старался коснуться носом моих волос. Я делала вид, что не замечаю этого: в конце концов он и контрольные писал за меня.

Я смотрела на обугливающееся пятно. Как же звали нашу химичку?.. Рыжую сухопарую даму лет сорока… Антонина Ивановна — почему я вспомнила не сразу?

У Светочки из широко раскрытых глаз скатились две крупные слезы. Они сползли по щекам на подбородок и смешались с кровью, по-прежнему текущей из носа.

— Сейчас ты напишешь мне имена, фамилии, адреса всех четверых. — сказала я. — Телефоны — домашние и рабочие. И все про них. Подробно и тщательно. Кто где работает. Кем работает. Поняла? Говори, поняла?

— Да, поняла, поняла…

— Пиши, — сказала я, сунув ручку ей в пальцы.

Я подтянула себе ногой стул, села рядом с ней. Поставила пузырек на стол — неподалеку от себя, но так, чтобы она не могла до него дотянуться. Хотя вряд ли она бы осмелилась сделать это. Достала сигареты и неторопливо прикурила от бесцветного в дневном свете огонька зажигалки.

Светочка, косясь время от времени то на меня, то на пузырек, стала быстро писать. Ручка прыгала у нее в руке. Строчки кривыми тропками ложились на бумагу.

— Пиши разборчивей. Не торопись, у тебя пока что есть время, — сказала я, пуская струю дыма ей в лицо.

Она ниже склонилась над блокнотом. Я смотрела на ее темя, на волосы, разделенные аккуратным девичьим пробором и мне хотелось ее убить. Вернее — убивать. Долго и сладко. Чем-нибудь тяжелым, — молотком или медным пестиком, — кстати, именно такой я видела как-то у нее на кухне. Подходящая в данную минуту для меня вещь.

Светочка подняла на меня умоляющие глаза.

— Оля, прости, а как правильно писать: «менеджер» или «мениджир»? — тихо спросила она.

— Все равно. Давай, пиши.

Я сидела и ждала. В комнате было тихо, только слышно было время от времени, как она шмыгает носом, пытаясь остановить кровавые сопли.

Она дописала последнюю строчку.

— Все, — пробормотала она.

— Ты что — нарочно? — рявкнула я. — Где их телефоны? Забыла написать? Так я тебе быстро напомню! Пиши — домашние и рабочие. Каждого из четверых.

— Я не помню на память, Оля, честно! — зачастила она, непроизвольно отодвигаясь от меня. — Можно я посмотрю в своей записной книжке?

— Где она?

— В сумочке, вон там, — кивнула она головой на столик у окна.

— Возьми ее. Но только смотри, без фокусов.

— Конечно, конечно, Оля.

Она юркнула к столику. Дрожащими руками открыла сумочку и, достав потрепанную записную книжку, вернулась на свое место за столом.

Снова наклонилась над блокнотом, начала писать, сверяясь со страничками записной книжки. С подбородка у нее сорвалась капля крови и шмякнулась на бумагу. Она быстро затерла ее пальцем.

Я равнодушно загасила сигарету прямо о стол. Пятном больше, пятном меньше — какая разница. Все равно его теперь либо на помойку, либо реставрировать. Достала из пачки новую сигарету. Щелкнула зажигалкой. Она закончила царапать ручкой и робко пододвинула блокнот ко мне.

Я взяла блокнот. Быстро просмотрела листы, исписанные корявым полудетским почерком. Я перевернула страницу, открыв чистый лист. Подтолкнула блокнот к ней.

— А теперь пиши под мою диктовку.

— Что?

— Пиши. Я, такая-то — фамилия, имя, отчество, заранее сговорившись с такими-то, — перечисляй их фамилии и имена…

Она писала, стараясь успеть за моими словами. Я замолчала, наблюдая за тем, как она пишет их фамилии.

— Шестнадцатого октября…такого-то года, — продолжала я. — Обманным способом завлекла свою знакомую Драгомирову Ольгу Матвеевну на дачу, принадлежащую…

Я диктовала ей пустые суконные фразы, которые не могли передать и тысячную долю того ужаса, что случился со мной в прошедшую субботу, — а она послушно писала и писала. В какой-то момент я почувствовала полную нереальность происходящего, — неужели это я сижу здесь и как автомат сухо перечисляю порядок событий? Это сбило меня, Светочка подняла голову и вопросительно уставилась на меня; я опомнилась и додиктовала ей все до конца.