«Пакт Молотова-Риббентропа» в вопросах и ответах - [4]
«Документ» подписан «начальником Четвертого управления (гестапо) Главного управления безопасности Национал-социалистической рабочей партии Германии бригадефюрером СС Г. Мюллером» 11 ноября 1938 года. Однако гестапо стало Четвертым управлением только 27 сентября 1939 года, когда было создано РСХА — Главное управление имперской безопасности. Таким образом, «Генеральное соглашение» подписано от имени несуществовавшего к тому моменту ведомства.
Этим странности «документа» не исчерпываются. Г. Мюллер к ноябрю 1938 года носил звание штандартенфюрера СС, а не бригадефюрера СС, как указано в «Генеральном соглашении». И гестапо он не возглавлял, а являлся начальником референта Главного управления полиции безопасности и СД. Более того, 11 ноября 1938 года Мюллер находился не в Москве, как явствует из «Соглашения», а в Берлине, подводя итоги знаменитой «Хрустальной ночи». Получается, что «Генеральное соглашение» от лица несуществующей организации подписал представитель другой организации, находившийся за тысячи километров от места подписания. И к тому же перепутавший собственное звание.
Однако и это еще не все. В «Генеральном соглашении» указывается, что Мюллер подписал его «на основании доверенности № 1448/12-1 от 3 ноября 1938 года, выданной шефом Главного управления безопасности Рейхсфюрера СС Рейхарда Гейдриха». Заверенный «руководителем секретариата НКВД СССР Мамуловым» перевод на русский язык этой «доверенности» был опубликован в том же номере газеты «Память», что и «Генеральное соглашение».
Однако Мамулов был назначен начальником Секретариата НКВД СССР только 3 января 1939 года — через два месяца после того, как он якобы заверил перевод «доверенности».
Как видим, фальшивка оказалась крайне грубой. Неудивительно, что она подверглась разгромной критике в российских СМИ сразу же после частичной перепечатки в книге В. Карпова «Генералиссимус».[16] Эта критика была добросовестно учтена фальсификаторами при изготовлении второй, исправленной версии «Генерального соглашения».
Второй вариант «Генерального соглашения» был введен в оборот через специализировавшегося на криминальной хронике журналиста телекомпании НТВ Сергея Канева. Как утверждал сам Канев, «человек, который принес эту папку, сообщил, что документ подлинный, из личного архива Л. Берии».[17] От опубликованной в газете «Память» новая версия «Генерального соглашения» отличалась существенно. Была изменена должность Мюллера — на сей раз она звучала как «представитель начальника Главного управления безопасности Германии». Звание «бригадефюрер СС» оказалось исправленным на более адекватное «штандартенфюрер СС». Текст «Генерального соглашения» был изменен; кроме того, появились сургучные печати и «личные пометки Берии». Однако некоторые свидетельства подложности остались; так, например, в новом варианте «Генерального соглашения» Мамулов по-прежнему значился «руководителем секретариата НКВД СССР». Вопрос о том, каким образом находившийся 11 ноября 1938 года в Берлине Мюллер смог в тот же день подписать «Генеральное соглашение» в Москве, также остался открытым. Сергей Канев принял «Генеральное соглашение» за подлинный документ; снятый им фильм «НКВД и гестапо: Брак по расчету» в 2004 году был показан по телеканалу НТВ. Спустя четыре года снятые Каневым кадры второй версии «Генерального соглашения» вместе с рядом других фальшивок были использованы авторами латвийского псевдодокументального фильма «The Soviet Story».[18] Возражений со стороны официальных латвийских историков на этот фильм не последовало; более того, это переполненная фальшивками и ложными утверждениями картина была ими одобрена. Этот факт, а так же использование «Соглашения» как подлинного документа в книге литовского историка Петраса Станкераса «Литовские полицейские батальоны»,[19] свидетельствует о прогрессирующей деградации прибалтийской исторической науки.
Вопрос № 3
Какими военно-политическими мотивами руководствовался Кремль при заключении советско-германского договора о ненападении?
Очень часто приходится слышать, что заключая договор о ненападении с нацистской Германий и секретный протокол к нему, Сталин стремился «расширить свою империю».
Однако это не соответствует действительности. Чтобы понять мотивы, которыми руководствовался Кремль, следует рассмотреть советскую внешнюю политику 30-х годов. Эта политика временами была противоречива, однако основные соображения, лежащие в ее основе, выделить нетрудно. И в 20-е, и в 30-е годы ХХ века советское руководство очень сильно волновали две проблемы: прибалтийская и украинская.
«Если бы мы не сделали своего заявления, не договорились о демаркационной линии с немцами, не дошли бы до нее, если бы не было всего этого, очевидно, связанного так или иначе — о чем приходилось догадываться — с договором о ненападении, то кто бы вступал в эти города и села, кто бы занял всю эту Западную Белоруссию, кто бы подошел на шестьдесят километров к Минску, почти к самому Минску? Немцы».
