Пахатник и бархатник - [3]

Человек этот не был совершенно чужим и незнакомым лицом в здешних местах; едва поровнялся он с первыми косарями, многие его окликнули:

– Федот, здорово! Откуда?

– С люблинской мельницы…

– Дело, что ли, есть?

– Да, – лаконически отвечал Федот, слегка приподымая картуз и продолжая идти далее.

Замечательно, что в голосе каждого, кто обращался к Федоту, звучала веселость; каждый почти, заговаривая с ним, прищуривал глаза и осклаблял зубы. Случалось, что иной мужичок – особенно из молодых и которые были попроще, – видя, как осклаблялись другие, схватывался попросту за бока и громко начинал смеяться. В таких случаях Федот выше только подымал голову, весь как словно от макушки до пяток преисполнялся чувством собственного достоинства и шел мимо, сохраняя такой вид, как будто на пути попался муравей, не стоящий никакого внимания.

Приближаясь к месту, где сосредоточивалась главная деятельность и куда сошелся почти весь народ, Федот спросил, как бы найти ему дядю Карпа? Карп, оказалось, косил в числе передовых косарей и находился на дальнем конце поля. Федот медленно, как бы желая похвастать своей – неторопливостью, направился в указанную сторону. Проходя мимо подвод, которые приехали за снопами, мимо баб, вязавших снопы, и мужиков, шумевших косами, – Федот снова осведомился, где отыскать дедушку Карпа.

Признав, наконец, того, кого отыскивал, Федот встрепенулся и ускорил шаг; он словно вдруг вспомнил о чем-то; лицо его выразило озабоченность, суетливость; он пошел так скоро и начал так размахивать руками, что пот выступил на лице и даже шее; подойдя к Карпу, который продолжал усердно косить, не замечая приближающегося, Федот, и без того запыхавшийся, старался еще показать вид, что едва переводит дух от усталости.

VI

– Дядя Карп, здорово! К тебе… – озабоченным тоном проговорил Федот, снимая картуз и отирая плоский белый лоб с прилипнувшими к нему жиденькими кудрями.

– А, Федот! – воскликнул седой как лунь старичок, быстро поворачивая к Федоту сухощавое лицо, изрытое глубокими морщинами, – как ты здесь?..

– К тебе, дядя Карп… Ух, умаялся! – дай дух переведу, – сказал Федот, стараясь показать вдвое больше усталости, чем было на самом деле. – Примерно такое дело… переговорить надо…

Тут Федот нахмурил брови, покосился на стороны и, заметив, что ближайшие мужики остановились и посматривали в его сторону, начал мигать Карпу на соседнюю ниву, где не было еще ни одного косаря.

– Говори здесь – все одно, – сказал старик.

– Нельзя, – суетливо перебил Федот, – никаким то есть манером… дело такое… Отойдем, говорю…

Он дернул старика за рукав рубахи и силою почти отвел его шагов за десять.

– Аксен Андреев прислал, – произнес он, быстро оглядываясь и как бы желая убедиться, что никто не слушает.

– Это зачем?

– Насчет избы; ты избу приторговал… Прислал: «скажи, говорит, Карпу – он тебе родственник, часто видаетесь, – скажи: задатку надо прибавить!..»

– Ведь я дал ему задаток, и дело совсем порешили; чего же еще? – произнес старик нетерпеливо.

– Говорит, много на избу охотников…

– Ну…

– Много очень народу избу торгуют и деньги сейчас отдают… «Коли, говорит, Карп прибавит задатку, я обожду, пожалуй, а то, говорит, несходно!» Я затем и пришел к тебе; ты, дядя, нонче же беспременно сходи к Аксену. Он так и наказывал: сегодня переговори с ним; дело, примерно, такое, никаким манером нельзя оставить! – примолвил рассудительным тоном Федот и даже зажмурил глаза. – Избу я видел: изба знатная; и цена небольшая… упустить никак невозможно!..

Старик не слушал последних слов Федота; с досадливым, беспокойным выражением лица смотрел он в землю.

– Когда видал ты Аксена? – спросил он.

– Нынче утром, в самый обед. Как сказал он об этом – «дело такое, думаю себе, упустить нельзя; Карп Иваныч сродственник, оставить не годится», – прямо к тебе бросился….

– Как же попал ты туда, к Аксену? – спросил Карп, медленно направляясь к прежнему своему месту.

– Встретились по соседству… Я теперь на люблинской мельнице… вот уже с неделю живу в работниках…

– Как! ты, стало, уж не на фабрике у Василья Иванова?

– Нет, рассчитался!.. Хозяева добре оченно уж зазнались… Мне здесь сходнее: хозяева – лучше быть нельзя, обходительные такие, и жалованья больше… в неделю три целковых получаю…

Карп недоверчиво покачал головою.

– Ей-богу, три целковых! – с живостью подхватил Федот.

– Ты никак на мельницах-то прежде не живал… – промолвил Карп рассеянно.

– Как не живал? – возразил Федот с уверенностью, – вот те раз! Перед тем как на фабрику поступил, только и работал, что на одних мельницах!.. дело привычное… все статьи примерно знаю; другой мельник того не сделает.

Хотя старик вполовину слушал Федота, но снова покачал головою.

Придя на свое место, он далеко не был так бодр и весел, как когда подошел к нему Федот; седые брови старика не оставляли нахмуренного положенья; несмотря на несколько минут отдыха, он дышал тяжелее, чем когда без устали размахивал косою.

– Подсоби, Федот, – сказал он, – подсоби маленько, чтоб упущения не было; я тем временем дойду до снохи, кваску выпью..

– Давай, давай!.. Нам не впервые! – бойко и с величайшей готовностью проговорил Федот. – Ступай, дядя, справимся!..