Паханы - [14]

— Не было такого.

— Как не было? Ты же сам сказал…

— Никакого бунта не было! Была лишь попытка. И старался больше всех тот самый Монгол, очки перед братвой зарабатывал. Примерно за год до его крещения в законники он был поставлен смотрящим по зоне. А это глаза и уши воров в законе и главный проводник их политики. Первостепенная задача смотрящего — «поставить зону на воровской ход». Что сие значит?

Я пожал плечами.

— Поставить на воровской ход, — повторил Петрович, — значит организовать все так, чтобы подмять под себя администрацию колонии. Достигается это как прямым подкупом, так и завуалированными подачками или саботажем, голодовками и… бунтами. Конечно, причины бунта вроде бы кроются в реальности лагерной жизни: дурные условия содержания, питания и так далее.

— И часто воры в законе ставят зону на этот самый ход?

— Такой статистики тебе никто и никогда не даст.

— Почему?

— Потому что мне не приходилось еще встречать людей, которые бы сами в дерьмо прыгали и от того удовольствие получали.

— Тогда расскажи, как по приговору Япончика Цирюля замочили.

— Что?! — Глаза Петровича по-театральному стали круглыми, что следовало понимать как высшее проявление удивления. — Такого я тебе не говорил и сказать не мог.

— Извини, Петрович, если что перепутал.

— Все. На сегодня баек больше не будет. Отдыхай.

МАСТЕР РАЗГОНА, или Япончик в психушке

На дворе был конец 70-х. Ближе к вечеру в дежурной части одного из московских отделений внутренних дел раздался телефонный звонок. Он, можно сказать, поставил на уши почти всю столичную милицию. Уж уголовный-то розыск — точно.

— У меня украли машину, — пожаловался потерпевший. — И хотят, чтобы я ее купил…

— Кого купили? — не понял дежурный.

— Свою, то есть мою, машину.

— Такие вопросы по телефону не решаются. Приходите в отделение. Приносите заявление. Разберемся… Но для начала хотя бы назовите себя.

Несколько затянувшаяся пауза говорила о том, что абонент сосредоточенно размышляет над ситуацией.

— Вы меня слышите? — поторопил его дежурный.

— Да, — произнес потерпевший и, немного помолчав, добавил такое, отчего милиционер даже привстал со стула.

— Это действительно вы или это неудачный розыгрыш? — растерянно переспросил дежурный, внутренне надеясь на второе.

— Действительно я. Только, пожалуйста, поймите меня правильно… — Говоривший понизил голос. — Так все неудобно… Что люди подумают? Идти в милицию…

— Без этого ничего не получится. Без заявления никаких мер принято не будет, — привычно проговорил дежурный.

Потерпевший пришел в тот же вечер. Он написал заявление. Об этом тут же доложили чуть ли не на самый верх. Жесткая команда привела скрытые милицейские пружины в действие. Было установлено, что интересный вор, который продавал угнанную им машину хозяину, — фигура известная — Иваньков-Япончик.

Операцию по задержанию Иванькова проводили по накатанной схеме — захват преступника с поличным. В том месте, где должна была состояться передача денег, организовали засаду. Помимо этого, перекрыли всю близлежащую территорию, поставили заслоны на путях подхода и отхода. Но все эти меры результата не дали.

Япончик переиграл оперативников. Он заметил или почувствовал подвох. Подъезжая к человеку с деньгами, сделал круг, и, стремительно набрав скорость, пронесся мимо. Несколько автомашин с сотрудниками угро бросились за ним. Как в голливудском боевике, началась гонка со стрельбой.

Иваньков на бешеной скорости ловко закладывал лихие виражи на поворотах, словно профессиональный гонщик, и почти оторвался от преследователей. Пришлось применить оружие. Пули пробили сразу три колеса. Япончик выскочил из машины, побежал, отстреливаясь, дворами и… скрылся.

В брошенном автомобиле оперативники нашли насмерть перепуганную девицу, забившуюся между сиденьями. Рядом на полу валялся нож, которым, как выяснилось, лихой водитель угрожал ей. Женщину он использовал в качестве заложницы, чтобы «покупатель» побыстрее стал сговорчивым.

После провала операции начальство устроило сыскарям грозный разнос. В авральном порядке милиция бросилась прочесывать места возможного появления Япончика. На его явочных квартирах устроили засады. Стояла на ушах и вся тайная агентура.

Тщетные поиски преступника продолжались долго, более полугода. И вдруг… Япончик заявился в милицию сам! Нет, не сдаваться, — все это время он потратил на подготовку алиби: мол, виноват владелец автомашины, «кинувший» приятеля Иванькова при ее купле-продаже. Вот Иванькову и пришлось восстанавливать справедливость.

Его версию подтвердили несколько человек, в том числе давняя пассия Япончика — Каля Никифорова, авторитетная в уголовном мире цеховичка. Она отбывала наказание за торговые и валютные махинации в местах не столь отдаленных. Это отчасти и сбивало с толку — ведь встретиться и все обговорить они не могли.

Кроме того, судебно-медицинская экспертиза вдруг признала подследственного Иванькова душевнобольным, инвалидом второй группы, что освобождало его от уголовной ответственности.

Благодаря новой версии, когда отпали, за недоказанностью, суровые обвинения, на нем осталась только одна статья. Наказание по ней не превышало трех лет, без содержания под стражей, то есть условно. Зато теперь выходило, что заключение о его душевном недуге становилось лишним балластом, а это для милиции, которой он насолил сверх всякой меры, было козырной картой: можно загнать нуждающегося в лечении вымогателя в психушку на неопределенный срок. Выходило, что его победа оборачивалась его же поражением.