Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока - [9]

К началу 1917 г. в Петрограде официально зарегистрировали около 20 000 проституток[42]. После Февральской революции легальную проституцию запретили, однако в городе, заполненном солдатами и матросами, спрос оставался высоким.

Проституция не только обеспечивала связанный с сексуальностью досуг, но и формировала определенную среду, в которой находилось место и другим формам девиантного поведения — потреблению алкоголя и наркотиков.

«Спортивный» клуб

Санкт-Петербург был самым богатым городом Империи, а где еще испытывать удачу в картах, как не в центре притока средств со всей страны? Оттого реки и каналы города каждый год становились последним пристанищем для проигравших последние или казенные тысячи, ловкие шулеры богатели за счет нерадивых отпрысков богатых семей, а в психиатрических больницах прототипам пушкинского Германна мерещилась пиковая дама.

Интересной особенностью игры в карты в дореволюционном Петербурге являлось то, что очень часто клубы и общества, в которых она велась, официально назывались спортивными. Эта лазейка давала прекрасное официальное прикрытие азарту. В частности, руководство Санкт-Петербургского общественного собрания любителей автомобильно-велосипедного спорта аргументировало игру следующим образом: «У любого спортсмена наряду с влечением к мотору и велосипеду имеется потребность поиграть и в карты»[43]. Действительно, во многом азартная игра сходна со спортом, поскольку и в том и в другом случае главная цель состоит в том, чтобы выиграть у соперников.

Карточная игра стала для обществ и клубов надежным средством получения прибыли. Подобные заведения также посещались шулерами и «ничего не имеющим общего с семейным очагом дамским элементом»[44]. Правда, жизнь таких заведений редко была долговечной, городская администрация их периодически закрывала.

Если цензовая публика играла в карты в клубах, то рабочие предавались азарту прямо на заводах и фабриках. Игра в карты настолько распространилась, что ее упоминание встречается практически во всех правилах внутреннего распорядка, которые с 1886 г. принимаются администрацией отдельных предприятий и утверждаются фабричной инспекцией. За «устройство недозволенных игр на деньги (карты, в орлянку и т. п.)» рабочих штрафовали на 25 коп. (правда, этот штраф вдвое меньше, чем за появление на фабрике в нетрезвом виде)[45].

Периодом взрыва азарта стали 1905–1907 гг., когда всю страну охватила революция. Судя по материалам прессы, в это время многие квартиры превращались в клубы, где играли день и ночь напролет, — таково одно из следствий маргинализации культуры в условиях социально-политических катаклизмов. После Февраля 1917 г. наблюдались схожие процессы — карточные игры стали распространяться даже в довольно солидных заведениях. Так, с 1916 по 1918 г. в Петрограде издавался научно-литературно-художественный журнал «Вешние воды», основателем которого был молодой критик и публицист М. М. Спасовский (1890–1971), впоследствии ставший придворным архитектором персидского шаха Резы Пехлеви, а еще позже эмигрировавший в Австралию. При редакции журнала, в доме на углу Фонтанки и Бородинской улицы, существовало одноименное общество, и 27 апреля 1917 г. нагрянувшие туда милиционеры застали карточную игру, участие в которой принимали не только члены общества, но и посторонние лица[46].

В трактирах, где обычно отдыхали провинциальные помещики, купцы средней руки и прочие более-менее обеспеченные горожане, самой распространенной азартной игрой становится бильярд. Как и в случае с картами, играли на деньги, были и свои профессионалы, обиравшие простаков.

Наименее осуждаемый азарт — лошадиные скачки и бега, где с 1870-х гг. начали устраивать тотализатор. Его могло вести каждое рысистое или скаковое общество, устраивавшее соревнования. В Петербурге было 4 ипподрома: два рядом с городом (за Новой Деревней и на Семеновском плацу) и два в пригородах — Красносельский и Царскосельский. Все они прекратили свою деятельность после Гражданской войны.

«Быт сломан»: девиантный досуг в структурах повседневности в период Революции и Гражданской войны

В 1917–1921 гг. исчезло многое, что было характерно для дореволюционной России, и, в то же время, появилось немало новых черт повседневности. Основными факторами этих перемен стали трудности, связанные с длительной войной и экономической разрухой, и утверждение новой политической системы и новой идеологии[47].

Среди трудностей, которыми был отмечен период революции, на первом месте оказывается голод. Уже накануне февраля 1917 г. жители Петрограда и других городов проводили многие часы в очередях за хлебом, испытывали недостаток и иных продуктов[48]. В дальнейшем ситуация становилась все хуже. В июле 1917 г. в городах ввели обязательные карточки на хлеб и сахар, но зачастую выкупить по ним продукты было невозможно. Жители Петрограда получали летом 1917 г. 0,75 фунта хлеба в день[49]. Весной 1918 г. в Центральной России разразился настоящий голод. В Петрограде выдача продуктов по карточкам в мае обеспечивала в среднем 900 калорий (это втрое меньше физиологического минимума)