Пагода сна - [31]

— Что ж, приятных сновидений я не могу тебе пожелать. Конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, но…

— О, светлые небеса! Все будет в порядке, больше я не попадусь в ту же ловушку. Но, поверь, волшебница, мне бы не хотелось видеть ни тебя, ни кого-либо из твоих учениц, сидящих вокруг меня, подобно своре собак, стерегущих ягненка.

В молчании Кесея покинула комнату.

* * *

Ночь сгустилась над поселком, точно огромное черное облако. Джумхаратта утонула во тьме. Повсюду царил мрак, даже в комнате странников, где ворочался во сне Таллок, чутко спал палач Вало, и в задумчивости сидел на своей кровати Саттар. Темное покрывало не коснулось варвара. Вокруг Конана плясали тени, отделявшие северянина ото всего остального мира. Жуткие образы кружили вокруг киммерийца, создавая иллюзию замкнутого пространства. Словно он оказался заперт в невидимую клетку. Другие спутники находились вне пространства — Саттар, Таллок и Вало, несмотря на кажущуюся близость, пребывали в совершенно ином мире, где не было пугающих теней, кошмаров и страшных образов, созданных чьей-то причудливой и страшной фантазией.

Конан знал, что он не спит. Однако иллюзорная реальность скорее напоминала сон. Ни единого слова не могло сорваться с его губ, ни одного движения он не мог сделать, чтобы разорвать тугую пелену тумана сновидений.

Впрочем, через некоторое время киммериец проснулся. Удивляясь тому, как можно пробудиться, если ты все это время бодрствовал, он огляделся по сторонам. Лунный маг сидел на кровати, шепча заклинания. Вало перевернулся на другой бок. Однако теперь странники походили на призраков. Они казались бесцветными и почти прозрачными — словно алчный бог Сна выпил из них все краски.

Конан снова проснулся. На этот раз оттого, что кто-то его встряхивал за шиворот. Варвар хотел разразиться бранью, но слова застряли в его горле, как только он увидел ночного гостя. Судир Шах стоял к нему лицом, кидая на киммерийца взгляды тусклых безжизненных глаз.

— Зачем ты убил меня, Конан? — голос его звучал не злобно, но в нем чувствовалась такая тоска, что по спине варвара пробежал холод. — Теперь я гнию в могиле глубоко под землей, и мое тело жрут могильные черви.

— Я не хотел, — ответил Конан помимо воли. Слова его съела злая тишина.

Голос Судир Шаха заглушил хрип. Изо рта вендийца хлынул живой поток черных насекомых с блестящими хитиновыми тельцами. Из тела человека, разрывая кожу, полезли белые черви. Киммериец вздрогнул.

Неожиданно Судир Шах прокашлялся. Его руки быстро стряхнули насекомых-падалыциков. Даже показалось, что к лицу его прилила краска.

— Конан! Моя душа у кхитайского чернокнижника. Мне очень больно, он обрекает меня на невыносимые муки. Я не могу упокоиться с миром… Конан!

Что-то вновь заполнило горло вендийца.

— Что я могу для тебя сделать, друг? — произнес варвар, зная, что тишина вновь проглотит его слова. Но Судир Шах услышал его.

— Убей Шао Луна!

Призрак произнес последнее слово, чтобы рассыпаться в смрадный прах, в котором копошились мерзкие создания.

— Отправляйся в Пагоду Сна… — растаял во тьме его голос.

Смех чародея разнесся в пространстве рыком злого чудовища.

* * *

Конан вскочил на кровати. На этот раз по-настоящему.

Ночь подходила к концу. Сумерки еще не рассеялись, но небо на востоке понемногу начинало светлеть.

— Проклятье! — вскричал киммериец, разбудив, наверное, всю таверну. — Судир Шах!

Быстрее молнии он вырвался из комнаты, распахнул двери таверны и выбежал в исчезающую ночь.

По улице проезжал конник из ночного патруля. Увидев вендийца, варвар подскочил к солдату и стащил его с лошади.

Чтобы стражник не возражал, Конан оглушил его своим огромным кулаком, ударив вендийца в височную область. Через миг северянин оказался на коне.

Из таверны выбежали Кесея, Алиэль, Диаса и Вало. Похоже, никто из них не сомкнул глаз в эту ночь.

— Конан, вернись!

Киммериец, пустивший коня в галоп, натянул поводья.

— Встретимся в Кхитае, Кесея! Я убью Столикого!

— Глупый, куда ты? В одиночку ты не справишься!

— Тогда даже мертвый я восстану из могилы и разорву его горло!

— Стой!

Но северянин уже не слушал. Скакун мчал его по улицам поселка в северном направлении. Через несколько мгновений только оседающие облачка пыли свидетельствовали о том, что Конан покинул Джумхаратту.

Глава X

Cолнце взошло над равниной, освещая холодную землю и играя яркими бликами на рваных кучах снега. Пики Джелаи сияли подобно тронам великих богов.

Тяжелое дыхание человека нарушало покой утренней тишины. Странник, измученный долгим путешествием, замедлил шаг. Было видно, что на исходе последние силы. Четыре дня бешеной скачки отняли жизнь у загнанного коня, дальше приходилось идти пешком. Лицо варвара, на котором оставили след бессонница и усталость, походило на высушенный фрукт. Но голубые глаза киммерийца светились яростью и неистовым желанием, во что бы то ни стало достичь поставленной цели. Шаг сменялся шагом. Конан шел через силу, даже когда тело отказывалось повиноваться.

Наконец, силы оставили варвара, и он измученно опустился на землю, привалившись спиной к холодному камню. Руки и ноги киммерийца налились тяжестью, в мышцы закралась тупая ноющая боль.