Падший - [32]

– Ты всегда был циником и мерзавцем, Лео! – заявил в ответ поэт, поднялся из-за стола и ушел. Но недалеко – в бар. Вернулся оттуда с новой рюмкой коньяка, огладил свою песочного цвета бородку и усмехнулся. – Хотя ты не так уж далек от истины, мой проницательный друг. В определенной степени моя жизнь и в самом деле стала проще.

– Я же говорил!

– Лео!

– Не называй меня так! – одернул я приятеля, полюбовался на его вытянувшуюся физиономию и пояснил: – На людях я Лев Борисович Шатунов.

– Проблемы с законом?

– Старые дела. Все из-за долгов отца.

– Нужна помощь?

– Нет.

– А твоя подруга? Я не поставил тебя в неловкое положение, назвав по имени?

– Все в порядке.

Альберт поднял рюмку с коньяком и предложил:

– Мир?

Я чокнулся с ним чашечкой кофе и подтвердил:

– Мир.

Долго сердиться на поэта было попросту невозможно. Невыносимый человек.

– Но, если разобраться, за тобой должок, – заметил Альберт, поднимаясь из-за стола. – Я из-за тебя такого натерпелся! Ты мне бильярдным шаром в голову попал!

– Окстись! – одернул я приятеля. – Это было самое яркое приключение в твоей жизни!

– Туше! – признал поэт весомость моего аргумента.

Мы направились к лестнице и сразу столкнулись с Лилианой и Елизаветой-Марией.

– Дорогая! – чарующе улыбнулся поэт. – Не желаешь чего-нибудь выпить?

– Не сейчас, – отказалась Елизавета-Мария. – Дорога утомила меня.

– Тогда возьмем извозчика, – решил Альберт и пояснил мне: – Мы сняли апартаменты у озера.

– Мы подвезем вас, – вызвалась помочь Лилиана. – Нас ждет коляска.

– Просто замечательно, – улыбнулась Елизавета-Мария и ухватила поэта под руку.

Мы покинули вокзал, там Альберт Брандт отыскал носильщика со своим багажом, и я помог ему погрузить пару весьма объемных чемоданов в коляску. Когда все расселись на скамьях, рессоры ощутимо прогнулись, но нагрузку выдержали.

– На воды приехал подлечить печень? – поинтересовался я у поэта, стоило коляске тронуться с места.

– Твое чувство юмора искрометно как никогда, друг мой! – добродушно посмеялся в ответ Брандт. – Нет, здесь я по делу. Хоть моего «Бегущего во тьме» и поставили на Бродвее, но денег много не бывает, поэтому я согласился принять участие в открытии здешней груды камней, по какому-то недоразумению до сих именуемых амфитеатром.

– Вы будете поражены, увидев, как преобразилась эта «груда камней», – лукаво улыбнулась Лилиана.

– Это совершенно не важно, – отмахнулся Альберт, подставляя раскрасневшееся после коньяка лицо потокам встречного воздуха. – Помимо обычного гонорара нам оплатили проживание и дорогу, а за соответствующее вознаграждение я готов выступить даже в морге. Восторги зрителей – это замечательно, но их отсутствие – вовсе не повод отказываться от чека. Впрочем, пока мне удается сочетать одно с другим.

– Что будешь декламировать? – спросил я, отвлекая внимание Лили от показной меркантильности поэта. – Что-то из нового?

Альберт кивнул.

– Из нового. – И горделиво улыбнулся. – «Владычица ночи». Сочинял на заказ, но скажу откровенно: вещица удалась.

– О, это нечто невероятное! – подтвердила Елизавета-Мария, обхватив рукой локоть супруга.

Я в ее сторону старался лишний раз не смотреть.

– И о чем же твое… произведение?

Коляска поехала через рельсы, и нас закачало. Брандт даже привстал и оглянулся, проверяя, надежно ли закреплен багаж. После с довольной улыбкой подмигнул:

– Это самая актуальная тема на сегодняшний день, уверяю тебя.

– Теряюсь в догадках.

– Индия! – кинул поэт новую подсказку.

– Индия? – задумался я. – «Владычица ночи»?

– Кали! – вдруг выпалила Лилиана. – Вы написали поэму о Кали?

– Именно!

– О! – только и выдохнула Лили. – Это невероятно!

Кучер неодобрительно хмыкнул, но встревать в разговор господ не стал.

– И это не просто поэма, – продолжил свое бесстыдное хвастовство Алберт Брандт. – Это будет целое театрализованное представление! Танцоры! Факиры! Заклинатели змей!

– Хочу! Хочу! Хочу! – захлопала в ладоши Лили.

Не иначе она загорелась желанием принять участие во всей этой вакханалии, и меня столь неприкрытая восторженность несколько даже покоробила, но поэт все понял по-своему.

– Полагаю, смогу выхлопотать для вас пару билетов на гала-концерт, – пообещал он.

– Не стоит, благодарю, – отказалась Лилиана. – Папа арендовал ложу.

Альберт выразительно посмотрел на меня, но с расспросами спешить не стал. Только спросил:

– Лео, могу рассчитывать на твое присутствие?

Я небрежно пожал плечами.

– Все эти представления не для меня. Ты же знаешь, Альберт, музыкального слуха у меня нет, да и с чувством ритма беда…

– Не важно, – расхохотался поэт. – Дружище, на этот раз ты не отвертишься! Контрактом предусмотрена трансляция моего выступления по всему городу! Где бы ты ни был, ты меня услышишь!

– Так вот для чего вешают громкоговорители! – догадалась Лилиана.

– Поживем – увидим, – улыбнулся я и о купленном билете на завтрашний поезд говорить не стал. Просто не посчитал нужным афишировать свои планы. Меня по-прежнему жег взгляд слепых глаз суккуба.

Дом, на верхнем этаже которого Альберт снял апартаменты, прятался на узенькой тенистой улочке; коляска еле развернулась на небольшом пятачке перед воротами. Высокий забор и стены были полностью увиты плющом, камень из-под густой зелени почти не проглядывал, свободными оставались одни окна. Озера с улицы видно не было, только чувствовалась влажная свежесть, когда начинал дуть легкий ветерок.