Падший ангел - [4]

— Не болтайте ерунду, — вспылил маркиз. Лицо его в эту минуту стало еще мрачнее, чем обычно.

— Простите меня, — повторила домоправительница.

— Конечно, — отозвался на ее слова Трамор.

Выйдя наконец из библиотеки, миссис Майерс вздохнула с облегчением.

Но сам хозяин библиотеки был, как обычно, мрачен и погружен в свои мысля. Вскоре после ухода домоправительницы, маркиз встал и вышел из библиотеки. Он поднялся по лестнице на третий этаж, где находились комнаты большинства слуг, а затем — еще выше, в большую мансарду, венчавшую здание, и закрыл за собой дверь.

Продвигаясь вперед со свечей в руке по темному, заваленному старой мебелью и всяким хламом помещению, он шел по своим собственным следам на пыльном полу. Его интересовал хранившийся здесь большой завешенный холст с портретом молодой красавицы.

Несмотря на юность, она, по-видимому, сознавала свою красоту и понимала, какое впечатление производит на противоположный пол. Но во взгляде ее небесно-голубых глаз не было кокетства или жеманства. Скорее можно было сказать, что ей свойственна естественность. Вместе с тем взгляд этих глаз казался загадочным, хотя нельзя было бы утверждать, что эта девушка скрывает что-то или «себе на уме». Она, видимо, еще сама до конца не понимала своей силы, но стоило ей осознать свою власть — и она смогла бы повелевать мужчинами.

Но едва ли в их числе мог когда-нибудь оказаться одиннадцатый маркиз Пауэрскорт.

Он долго стоял перед портретом молодой женщины, и лицо его выражало противоречивые чувства — то ли любовь, то ли ненависть, то ли радость, то ли боль.

Трамор осторожно коснулся пальцем портрета молодой женщины и стал по очереди дотрагиваться до ее подбородка, ее носика, ее локонов, ее алых губ. Потом он вдруг закрыл глаза.

— Лиза… — произнес он сдавленным голосом.

Трамор открыл глаза, но продолжал стоять перед портретом как завороженный. Удивительная женственность этой красавицы составляла и ее силу, и ее слабость. Маркиз нагнулся и вытер пыль с бронзовой таблички на раме, где было выгравировано имя девушки: «Мисс Элизабет Викторин Альсестер из Ноддинг Нола, 1850 г. ».

Трамор выпрямился и бросил на портрет еще один взгляд. И вдруг, словно осознав всю нелепость собственного поведения, тихо рассмеялся. Потом он резким движением набросил на портрет завесу и ушел, больше не оглядываясь.

Несколько позже у ворот особняка остановилась коляска, которая привезла девицу из заведения Фанни Кимбел. Как обычно после восьми часов сгустился туман, но Фанни заботилась о том, чтобы ее девушки были защищены от дурной погоды. Когда прибывшая красотка вылезла из коляски, она быстро закуталась в лисье манто, чтобы согреться, хотя до дверей нужно было пройти всего несколько шагов.

Наверху, в своих апартаментах, маркиз уже ждал гостью. В вечернем костюме, состоявшем из черной визитки и черных брюк, он выглядел как настоящий пэр, а синий широкий галстук оживлял его наряд. Уютно устроившись в кресле, он потягивал бренди. При звуке шагов маркиз поднял голову.

В тот вечер к маркизу явилась самая дорогостоящая девица из заведения миссис Кимбел. Она выглядела весьма элегантно в роскошном нежно-голубом шелковом платье и в белых атласных туфельках.

— Меня зовут Розанна, милорд, — представилась гостья. — Миссис Кимбел сказала, что вы сегодня вечером ждете гостей. — Она поклонилась.

Маркиз изобразил на своем лице подобие улыбки и встал, чтобы приветствовать Розанну. Он бросил взгляд на мажордома Бидлса, после чего тот немедленно удалился, оставив хозяина наедине с посетительницей.

— Надеюсь, нынешняя погода не испортила вашего путешествия? — спросил Трамор.

— Ничто не может испортить такой вечер, милорд, — ответила Розанна. Мрачная мужественность маркиза явно произвела на нее впечатление.

Хозяин также оценивающе поглядел на гостью, но она заинтересовала его меньше, чем он ее.

— У Фанни отличный вкус, — сделал комплимент Трамор после небольшой паузы.

— Миссис Кимбел решила угодить вам, — ответила Розанна, коснувшись пальцем губ маркиза. — И я не заставлю вас разочароваться.

Трамор, однако, смотрел куда-то в сторону, и взгляд его выражал странную смесь вожделения и безразличия.

Обескураженная такой реакцией, Розанна, встав на цыпочки, стала гладить его сначала по одной, потом по другой щеке, а затем поцеловала в губы, словно стараясь разбудить его. Она ожидала, что Трамор станет ласкать ее, но он лишь смотрел на Розанну, не говоря ни слова.

— Милорд, — прошептала она, — прошу вас, не будьте таким мрачным. Поверьте, в такую холодную ночь тепло и ласка имеют особую ценность. А я могу дать вам и то и другое.

— А ты, я вижу, довольно нетерпеливая, — заметил Трамор, беря ее за руку.

— А вы разве нет? — отвечала она. — Фанни говорила, что она не посылала к вам никого уже несколько месяцев. Неужели, правда, так долго?.. Каким же вы должны быть сегодня страстным!..

Она снова посмотрела на маркиза. Тот вел себя так, словно его целью было не поддаться ее очарованию. И только взгляд его говорил о том, что ему не вполне удалось достичь этой цели.

— А вы знаете, — зашептала Розанна, — я ведь упросила Фанни послать меня. Рэйчел была у вас три месяца назад, но до сих пор не может забыть ночь, которую она провела с вами, милорд. Она говорит, что это было просто великолепно!