Падшие в небеса. 1997 год - [18]

— Возможно. И вот вы, как бы поступили в такой ситуации? — неожиданно спросила Лидия. Старик замер. Он даже не сразу понял, что она его тестирует. Пытается подогнать под «современный момент». Клюфт переспросил в растерянности:

— В какой, такой ситуации?

— Ну, если бы, вам сказали, что вас хотят убить! За то, что вас любит женщина.

— Лидия вызывающе смотрела в глаза Павла Сергеевича. — А ее любит мужчина и он хочет вас убить! Вы, как бы поступили? Испугались? Бросили бы эту женщину? Клюфт рассмеялся. По-стариковски, задорно и искренне:

— Да, интересная ситуация? А я? Я-то, люблю, ну,… ту женщину?

— Без памяти,… - выдохнула Скрябина.

— Ну, вот, вы сами и ответили! — всплеснул Клюфт ладонями. — Как можно отступиться от того, кого любишь без памяти?! Памяти-то нет!!! А значит,… и чувства опасности нет. А значит, главное для тебя тот единственный человек! Вот и все.

— И вас не напугала бы смерть?

— Нет. Да и что есть, лучшего, как говорится, чем умереть за любимую? — старик улыбался. — Это ведь тоже так приятно! Лидия погрустнела. Было видно, ответ ее расстроил:

— Вы очень интересный человек Павел Сергеевич. Очень! С вами не просто интересно, с вами хорошо. Как-то уютно на душе от ваших мыслей высказанных вслух. Спасибо вам. И Вилор. Он тоже взял частичку от вас. Он тоже взял и я только за это вам благодарна… Старик ее грусти не заметил. Напротив, ему показалось, что он «сумел достойно ответить» молодой и красивой женщине:

— Ну, что вы деточка! Что вы! Вы льстите мне! Старика вводите в искушение! От ваших слов веет лестью обольстительницы! Смотрите Лидия Петровна! Влюбиться у меня еще сил хватит! Есть еще порох в пороховницах! Лидия улыбнулась:

— Ой! Пожалуйста! Я только рада буду! И у Вилора какой соперник будет! Кстати, Павел Сергеевич, это вы внуку такое имя дали? А?

— Да, был такой грех. Его, мать-то родила, будучи совсем еще девчонкой! Как мне сейчас кажется с высоты прожитых лет. В двадцать четыре. Да и мне тогда сорок пять было. Я, только что вернулся после долгой разлуки. И дочь увидел, когда она уже большая была. Решил на всякий случай назвать внука революционным именем, хоть на дворе и оттепель была, но от советской власти всякого ожидать можно было. Сегодня Хрущев клеймит Сталина, а завтра? Неизвестно что там у них в Кремле на уме было? Вот, что бы там претензий не было, а так Вилор. Сокращенно — Владимир Ильич Ленин и Октябрьская революция! Кого с таким именем репрессировать будут? Я ж не знал тогда со сталинизмом покончено окончательно?! Да и покончено ли? Я и не знаю право. И вы, вот, наверное, не знаете. Наша страна и наш народ, большая загадка. — Клюфт сказал это с сожалением. Лидии показалось, что у него в глазах блеснула слеза. Она попыталась смягчить ситуацию:

— Да. Имя, редким получилось, — вздохнула Лидия. — Оно и к лучшему! Правда, он нервничает. Говорит, ему не нравится. А мне так напротив, я к нему привыкла. Даже изюминка, какая-то есть. Вилор Щукин! Послушался грохот. Где-то в коридоре, звякнула железка. Хлопнула дверь. Лидия вздрогнула. Она с тревогой посмотрела на Клюфта. Тот улыбнулся, успокаивая ее:

— Это, наверное, Вилор вернулся… Лидия непроизвольно встала. Она с надеждой и робостью ждала… Щукин зашел в кухню мрачный как туча. Но, увидев Лидию, замер в нерешительности. Скрябина тоже не знала, как себя вести. Ей так хотелось броситься Вилору на шею и расцеловать, но сделать это в присутствии деда выдавать свои эмоции Лидия стеснялась. Поэтому они так и стояли друг напротив друга. Клюфт, покачал головой, и тактично отвернувшись, отошел к мойке. Он попытался разрядить повисшее в помещении напряжение нейтральной фразой:

— Привет внучок. Что-то ты мрачен? Неприятности? Но Щукин не ответил ему. Он, как завороженный смотрел на Лидию и молчал. Скрябина медленно подошла и сухо чмокнула Вилора в щеку.

— Привет! Ты, даже не поздоровался со мной? Что-то случилось?

— Да… — грустно буркнул Щукин и больно сжал Лидии руку.

Глава четвертая

Лидия видела, Вилору сейчас тяжело, он мучается, он наверняка плохо спал. Мешки под глазами, трехдневная щетина. Она всегда чувствовала, когда у него душевный кризис. Чувствовала и видела. Но обычно в этом корила его же самого: мол, он много пьет и таскается по ресторанам. Но сейчас Лидия так не думала. Она хотела его обнять, обнять и пожалеть. Вилор показался ей таким беззащитным. Таким ранимым и одиноким. Лидия тяжело вздохнула, они не виделись больше недели и он так внешне изменился, причем в не лучшую сторону. А может, она сама изменилась? Может, действительно, в ней самой произошел тот, внутренний перелом?

«Он позвал деда. Он не может один. Ему плохо от одиночества. Бедный мужик, ему даже некому сварить борща!» — подумала Лидия. Вилор, открыл холодильник, стесняясь, украдкой достал бутылку водки. Налил себе в стакан и выпил. Клюфт с укоризной посмотрел на внука и покачал головой:

— Ты бы, лучше сел, поел. Я борщ сварил. Как ты любишь… Вилор отмахнулся. Он достал блюдце с нарезанным на дольки лимоном, закусив фруктом, кисло поморщился:

— Мне вновь отказали в редакции. Отказали. Сказали, что издавать мою книгу не хотят. Повисла пауза. Скрябина тяжело вздохнула и молча, подойдя к бутылке, что стояла на столе, убрала ее в шкафчик: