– Три миллиона, – неохотно ответил я.
– Ого, – дружно протянул класс.
– Вот видите, три миллиона, – столь радостно сказала классная, словно сумму определяла она лично. – У ваших родных есть лишние три миллиона? Я думаю, нет. Поэтому поговорим о безопасности.
Говорила она о безопасности долго и убедительно. Думаю, все запомнили, что в случае чего нужно орать и убегать. А кто не запомнил, сам будет виноват, если родителям придется собирать деньги на выкуп.
– С безопасностью мы закончили, – она достала блокнотики и пролистнула до середины. – У нас остался еще вопрос с внеклассными занятиями. Могут идти все кроме…
Я даже не удивился, когда в числе счастливчиков услышал свою фамилию. В памяти ничего о внеклассных занятиях не сохранилось, поэтому я не ждал от разговора ничего хорошего, особенно потому что Леонида Викторовна оставила меня напоследок.
– Молодец, Ярослав, что подстригся, – одобрила она. – Прям на человека стал похож. Но вот с занятиями внеклассными надо что-то решать. Ты один остался неучтеный, а это непорядок.
– У нас лишних денег нет, – напомнил я.
– Кто говорит о деньгах? Театральная секция бесплатна, мальчиков там не хватает всегда, тебе будут рады.
Я скривился. Мне хватает той роли, которую я сейчас играю.
– Кружок рисования, – правильно поняла мою гримасу классная. – Там есть небольшой сбор, но он на расходники и для тебя могут сделать исключение.
Рисование было уже интереснее, поскольку как раз позволяло развить пальцы. Почерк у Ярослава тоже был недопустимо ужасный для мага.
– А кружка каллиграфии нет?
– Все шутишь, Елисеев? Есть секция по борьбе. Занятия на базе школы, для учащихся нашей школы посещение бесплатное.
– Беру секцию, – прервал я ее, понимая, что выбирать все равно что-то придется, а борьба как раз поможет укрепить тело и решить одну из моих проблем.
Она сделала пометку в блокноте, качнув своей монументальной грудью.
– Ну смотри, Елисеев, чтобы завтра начал ходить, я проверю.
Я уверил, что всенепременно начну, поскольку это и в моих интересах, после чего наконец смог пойти домой.
Популярность Ярослава, как меня, резко скакнул вверх. Как я это определил? Очень просто. Прежнего Ярослава никогда не караулили одноклассницы на выходе. И не только они, невдалеке подпирал стену надутый Игорь. Главной атакующей силой была выбрана Полина Ермолина. Наверняка из-за того, что Ярослав неровно к ней дышал и не мог этого скрыть. Ее бросок был быстр и точен.
– Ярослав, расскажи нам про похищение, – скомандовала она, крепко ухватив меня за рукав.
– Ермолина, у тебя отец полковник?
– С чего ты взял? – опешила она, смешно вытаращив глаза.
– А с чего ты взяла, что можешь мной командовать? – Я дернул рукой. – Я не твой подчиненный.
– Ярик, миленький, ну расскажи, пожалуйста, – сразу сменила она тон, резко превращаясь из охранной собаки в ласковую кошечку. – Нам же интересно.
– Да что там интересного, – пробурчал подошедший Игорь. – Сцапали как лоха.
– Ага, – согласился я. – Именно так и было. Треснули по голове и вывезли за город.
Стало интересно, на чем вывозили. Если у кого-то из троицы есть машина, то денег я с них запросил мало. Машину можно продать, чтобы неповадно было воровать подростков ради выкупа. Серый так точно приехал на чужой - шел со стороны дороги. Но арендовать машину, чтобы вывезти заложника? Это глупо даже для Глаза.
– А ты? – Ермолина ткнулась подбородком в мое предплечье, ойкнула и погладила якобы пострадавшую руку. – Извини. Ярик, так что там было дальше?
Ее заигрывания мне были смешны. Как Мальгусу. А как Ярославу – приятны. Но у меня уже хорошо получалось отделять свои чувства от его. Сейчас были не мои.
– Я пришел в себя и убежал. Ермолина, отпусти мою руку.
– Злой ты, Ярик, – обиженно надула она губы и зашла с другой стороны:– Мы за тебя переживаем. Видим, что ты сильно пострадал. Осунулся, скулы заострились. Ты голодал?
– Полина, – стараясь не рассмеяться, ответил я, – меня удерживали всего несколько часов. Тебе не кажется слово «голодал» несколько неуместным?
– Ты на меня обиделся, потому что я отказалась с тобой идти в кино? – выдохнула она мне почти в ухо. – Так вот, если ты нам расскажешь все-все-все, я согласна.
Готовность к жертвам ради общества поражала. Общество нас окончательно окружило и было уверено, что после такого обещания я непременно растаю и выложу все, что со мной случилось.
– Не интересует, – ответил я, выдернул рукав и пошел к выходу.
– Ах вот ты как?! – зло заорала она мне вслед. – Да я с тобой вообще разговаривать не буду. Ка-азел.
Наверняка ее больше разозлил не отказ, а то, что это случилось при свидетелях. Не любят девушки, когда их прилюдно садят в лужу. Платье пачкается и вид становится не столь безупречен.
– Правильно ты ее, – нагнал меня Игорь. – Женщины должны знать свое место. Что ты там про Глаза говорил?
– Отвали, – рявкнул я, окончательно разозленный.