Падение Вавилона - [18]

У человека, не слишком знакомого с реалиями современной Америки и современного американского правосудия, такая постановка вопроса вызывала оторопь и шок, для знакомого же – ничего удивительного в этом не было. У ФБР есть некоторое количество специальных долгосрочных программ, которые открываются для решения конкретных проблем, называются они COINTELPRO – COunter INTELligence PROgramm, контрразведывательная программа – и кодовое слово, шифр программы. Так вот, одной из наиболее активно реализуемых программ последнего десятилетия была борьба с… белыми нацистами! Программа эта называлась КОИНТЕЛПРО – Белая ненависть и по своему статусу уступала только программам борьбы с международным терроризмом.

Это было невероятно – но это было так. В тюрьмах США каждый год сто тридцать пять тысяч темнокожих заключенных принимали ислам[7], в стране пришлось вводить новый термин «мегабанда» для банд численностью от десяти тысяч боевиков, а численность самых крупных из них переваливала и за сто тысяч, в Лос-Анджелесе на улицах вспыхивали уличные бои, для полиции приходилось теперь закупать бронированные машины, в мексиканские гетто во многих городах можно было войти только при поддержке армейских частей, через границу потоком текли наркотики, в соседней стране орудовали наркотеррористические организации, подчинившие себе половину полиции и армии и готовящиеся взять власть, по приграничью били из минометов, цена на топливо зашкаливала, государственный бюджет уже не катился, а летел в пропасть, Америка теперь вела пять войн[8], и в стране почти не осталось боеспособных воинских частей, а ФБР и Министерство юстиции упорно боролись с белыми вооруженными мужиками из ку-клукс-клана, общества Джона Бэрча, НРА, ассоциаций ветеранов, которые единственные могли обеспечивать хоть какой-то порядок в мире, скатывающемся в пропасть безумия. Почему-то не негры-исламисты, не латинос-наркобоевики – а именно белые вооруженные мужики, жесткие, правильные, нетолерантные, готовые вершить правосудие своей рукой, как это делали их деды и прадеды, казались для власти самой страшной угрозой внутри страны, с которой непременно надо было разобраться. В Аризоне, где вышибли всех мигрантов, федеральные власти не успокоились, пока не вычистили руководство штата от нетолерантных людей и не посадили толерантных, при которых в штат вновь хлынула мутная, воняющая кровью и кокаином волна эмиграции. Власти в Вашингтоне все больше и больше внимания уделяли южным штатам, потому что здесь рождаемость была намного выше, чем на севере[9], исход последних выборов решался именно на юге, и именно юг стал вотчиной Республиканской партии, которая была у власти. А юг – это мексиканцы, и вот почему было принято решение любой ценой, под любым предлогом посадить в тюрьму шерифа Квентина Хаггиса, принеся его в жертву на алтарь политкорректности и толерантности.

Вот только это уже невозможно было сделать. Настал предел.

После разговора с резидентом агент О’Малли вернулся к себе в закуток в общем зале, где стоял стул, стол, компьютер, небольшой сейф, три телефона. Ему было настолько дурно и омерзительно, что хотелось выпить. Но в ФБР держать спиртное даже в столах, не говоря о том, чтобы выпить прямо в здании, было категорически запрещено.

Через несколько минут вернулся его обычный напарник, агент Николас Нотис, крепкий веселый коротышка, наблюдательный и с удивительной памятью, хлопнул напарника по плечу.

– Получил?

– Помнишь шерифа Хаггиса? По делу о сгоревшем в бочке парне.

– Помню. Ты сам говорил, что что-то там не так.

– Не так… Мы должны посадить его в тюрьму.

– Чего?!

– Что слышал…

Нотис перетащил стул из своего закутка – у него был рядом, как и полагается у напарника – в закуток О’Малли.

– С каждым днем все чудесатее и чудесатее.

– Это ты откуда взял?

– Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес. Чем дальше, тем больше я ощущаю себя сумасшедшим шляпником из этой сказки. Эта страна…

О’Малли толкнул его в бок, обвел глазами помещение. Слушали…

– Поехали. На месте разберемся… надо понять, что произошло во Фредериксбурге, поговорить с людьми.

– Поехали…

Агенты О’Малли и Нотис ездили на служебной машине. Если в девяностые агенты в Техасе раскатывали даже на «Субурбанах», то теперь в их распоряжении был новенький «Форд Торус» с укрепленной конструкцией, бронированными вставками в дверях и стеклами, обклеенными специальной пленкой для усиления. Творящееся в последнее время в Техасе заставило руководство ФБР задуматься об усилении вооружения своих сотрудников, теперь в каждой машине должно было быть одно помповое ружье, как у дорожных полицейских, и один полуавтоматический карабин калибра 5,56. Конкурс на карабины выиграла RPA, создав на базе М4 модель «для ФБР» – а вот вместо помпового «Ремингтона» в багажнике этого «Торуса» лежала русская «Сайга» с барабанными магазинами на двадцать патронов – это оружие очень любили «нетолерантные белые», потому что продавалось оно как охотничье, а в ближнем бою с барабанным магазином было опаснее автоматической винтовки. У каждого из агентов имелся пистолет «Глок» и бронежилет. Взяв машину в гараже, агенты выехали во Фредериксбург, за рулем был Нотис, потому что он видел, что напарнику лучше сейчас ехать пассажиром.