Падение в бездну - [47]
— Ты произносишь гадости, которые тебе диктует демон! Он, должно быть, вселился в твое тело и исказил разум. Роль мужчины и женщины определил Господь. Материнство — твое предназначение от природы. Если ты от него отказываешься, ты не женщина. Ты — исчадие ада!
Жюмель побледнела. Но глаза ее, прекрасные, как никогда, горели, и ни страха, ни бесстыдства в них не было. В них светился только ум, вынужденный обороняться.
— Если бы я заявила, что отцовство — предназначение мужчины, меня подняли бы на смех. Но к женщине отношение другое. Без материнства она вообще не существует. Но самое интересное — это то, что она не существует, даже если у нее есть дети.
Жюмель стиснула руки.
— Мишель, ты же сам учил меня, что мужчина и женщина дополняют друг друга и что вместе они составляют непобедимую силу. Как же мы можем друг друга дополнять, если живем в разных измерениях? Наши отношения можно вернуть, но на основе дружбы, которая рождается раньше любви и есть один из вариантов любви. И материнство может возродиться, если основой будет та же дружба. Подумай об этом. Наше счастье так близко — рукой подать.
Мишель не мог найти достойного ответа, кроме проклятия или насилия, и выбрал второе. Пододвинувшись к краю кровати, он начал отстегивать ремень.
— Раздевайся.
— Зачем? Ты хочешь меня изнасиловать?
За показным безразличием Жюмель чувствовался страх.
— Нет. Надо бы, но я стар и болен. Я тебя просто выдеру. Давно надо было это сделать. Побью до крови, но это лучше костра, которого ты заслужила.
— Когда ты собираешься вздуть мужчину, ты же не заставляешь его раздеваться? Согласись, что мое унижение доставит тебе удовольствие.
Мишеля это наблюдение поразило. Он застыл в нерешительности, потом встал на ноги. Ремень он держал в руке.
— Ладно, побью в одежде. Но не думай, что будет намного легче.
Жюмель согнулась, прислонившись к стене, нагнула голову и закрыла ее руками, чтобы защитить лицо. Мишель раскрутил ремень пряжкой наружу, потом передумал и взял пряжку в руку. Замахнувшись, он разжал пальцы, выронил ремень и снова упал на край кровати.
— Не могу, — прошептал он.
— Почему? — спросила Жюмель, все еще скорчившись возле стены.
— Потому что я люблю тебя.
Жюмель выпрямилась и быстро обернулась к нему. Черные волосы взметнулись кверху, упав на спину, и стали видны сияющие глаза и нежная улыбка.
— И я люблю тебя.
Взволнованный Мишель протянул руки. Вдруг снизу раздались оглушительные удары в дверь.
— Откройте! Откройте немедленно!
Мишель вернулся к действительности. Колокола продолжали звонить, шум на улице нарастал.
— Откройте! — кричали снизу. — Откройте, или мы вышибем дверь!
Мишель побледнел. Он быстро приласкал Жюмель, получив в ответ сияющую улыбку.
— Возьми детей и забаррикадируйся с ними у меня в кабинете. В углу там есть арбалет и старая шпага. На столе лежит кольцо в виде змеи, оно нам очень пригодится. Я вернусь, как смогу.
Мишель вышел из комнаты и спустился по лестнице со всей скоростью, какую позволяли больные ноги. Уходя из дома, Триполи не забыл закрыть дверь. Но на засов ее не закрыли, и теперь косяки ходуном ходили от ударов.
Мишель вздохнул и поднял защелку. Дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стенку. Перед ним оказалась маленькая, пышущая гневом толпа, вооруженная пиками. Впереди всех, сжимая древко копья, стоял мельник Лассаль, вчерашний друг.
После секундного замешательства Лассаль уставил копье в грудь Мишеля.
— Доктор Нотрдам, — крикнул он, — полчаса назад из вашего дома вышел ведомый еретик! Вы друг и заступник гугенотов, которые убили нашего короля! Оправдайтесь, если сможете!
Мишеля охватила такая паника, что он не знал, что ответить. Понимая, что никакие слова здесь не помогут, он пробормотал:
— Этьен, вы меня знаете. Я не гугенот.
— Лжете! — заорал мельник и повернулся к толпе: — Этот человек лжет!
— Лжет! — подхватила толпа. — Смерть ему! Смерть ему!
Мишель закрыл глаза, не в силах даже подумать о чем-нибудь. Однако в этот миг послышалось громкое цоканье копыт по мостовой.
— Вы что творите, канальи? — послышался властный, раскатистый голос. — Горе вам, если хоть пальцем тронете доктора Нотрдама! Я убью первого же, кто прикоснется к его шляпе!
Мишель приподнял веки и увидел барона де ла Гарда, со шпагой наголо, и с ним еще всадников, среди которых был Марк Паламед, первый консул Салона.
Толпа отшатнулась и отступила. Мельник попытался удрать, но двое солдат из свиты барона его поймали и схватили за руки. Один из них вывернул ему кисть, и копье выпало из руки. Другой надавал затрещин.
Толпа рассыпалась. Барон и первый консул подъехали к дому.
— Все в порядке, Мишель? — спросил де ла Гард.
— Да, Пулен. Большое спасибо.
— Закройтесь накрепко в доме и сегодня никуда не выходите.
Барон указал на небо.
— Я читал вашу брошюру о комете, которая прилетит в сентябре, и о бедах, что она принесет. На этот раз вы погрешили оптимизмом: гражданская война уже началась.
ПОД ЗНАКОМ БЕЛОЙ ЛОШАДИ
