Падение Трои - [31]
— Он был очаровательный человек, — сказал Софии Оберманн. — Но не силен в археологии.
Послышался приближающийся топот лошадей, Сайрус Реддинг встревожился.
— Это ваше спасение, — объяснил ему Оберманн. — Ваш транспорт. — Кучер вернулся с тремя лошадьми в поводу. — Преподобный и консул должны будут верхом доехать до Чанаккале, а оттуда на корабле до Константинополя. Мы вернемся в Гиссарлык. Ничего не произошло. Совершенно ничего.
— Я надеялся, — сказал Хардинг, — посетить Трою. Быть так близко…
— Пусть это останется пока вашей мечтой, — ответил Оберманн. — Вам можно только позавидовать. Хотя, возможно, вы вернетесь. Кто знает, что принесет нам судьба?
София повернулась и посмотрела на море.
— Прощайте, профессор. Вечная память. — Пока она говорила, над водой пронеслись тени морских птиц.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На равнине Троады не по сезону похолодало, задули резкие ветра, утром на мелких красных и желтых цветах, во множестве росших тут и там, лежал иней. Высокие вершины Иды покрылись снегом, и Оберманн сообщил после утреннего заплыва, что Геллеспонт кажется ленивым и недовольным.
Отсутствие профессора Бранда ни у кого не вызвало вопросов; все приняли объяснение Оберманна, сводившееся к тому, что удовлетворенный увиденным в Трое, он вернулся в Константинополь.
— Мы получили одобрение американского коллеги, — сказал Оберманн. — И теперь должны продолжать работу. Работа — прекрасное лекарство! Если мы работаем, мы живы! — Он повернулся к Софии. — Я тут размышлял, что написать на моей могиле. "Покойся с миром. Ты сделал достаточно". Нет. Это не совсем правильно. Неточно. Можно лучше. "Ты подражал Ему. Он тяжко трудился ради смертных". В греческом духе, верно?
София не понимала, всерьез ли он говорит.
— Тебе не стоило бы думать о могильных камнях, Генрих.
— Почему бы нет? Мы окружены ими. Кто знает, что у нас под ногами? — И он несколько раз топнул ногой.
Он принял предложение Софии расчистить площадку перед воротами Трои и прилегающие куски городской стены.
— Тут когда-то стоял деревянный конь, — сказала она.
— Ничего не осталось, София. Коня втащили в город.
— Мне бы хотелось увидеть землю, на которой он стоял. Здесь может оказаться вымощенная камнем дорога. Или плоские деревянные брусья.
В это холодное утро они остановились посмотреть на квадратный раскоп глубиной три фута. Здесь нашли булавки и разбитую каменную утварь, доказательство того, что по этой тропе когда-то ходили люди, но никакого дорожного покрытия обнаружено не было.
— Деревянный конь перестал существовать, — сказал Оберманн. — Он выполнил свою задачу. — И, подобрав большой камень, швырнул его в куст у городской стены. — Змея. Antelion
— Как ты ее заметил?
— Оберманн видит все. Я говорил тебе о коричневых гадюках? — Она покачала головой. — Они самые ядовитые. Если одна из них тебя укусит, то на закате умрешь — Казалось, он пришел в хорошее расположение духа. — Они прячутся в кустах rosa canina. Они маленькие, София, не больше червя. Будь осторожна.
Он начал взбираться на отвал большого раскопа. София собиралась последовать за ним, как вдруг подошел Леонид поприветствовать их.
— Рабочие в большом волнении, профессор. Имам сказал им, что сегодня будет найдено нечто потрясающее.
— В самом деле, Телемак? А этот святой человек не указал место, где будет обнаружена драгоценность?
— Он только упомянул древний город. По его словам, из старого города снова воссияет солнце.
— Хорошо сказано. Хотя и не точно. Тем не менее, возьмемся за работу с большими надеждами. Следует верить святому человеку.
Раскопки были сосредоточены в основном рядом с "дворцом Приама", как именовал его Оберманн, каменным комплексом в середине "третьего города", или "сожженного города". Они только что раскрыли стену, шестнадцать рядов кирпичей, скрепленных составом, содержащим дробленые камни; выше кирпичной стены лежал слой пепла, смешанный с камнями более поздних домов и остатками стен меньших строений, возникших на развалинах.
В то утро София работала у стены, копая и просеивая землю, неподалеку ее муж пытался составить первоначальный план сооружения.
— Генрих! — позвала она. — Генрих! Тут какая-то кость с отверстием.
Эта фраза была выбрана ими в качестве сигнала, если кто-то из них обнаружит что-то значимое. Таким образом можно было избежать внимания вечно настороженного Кадри-бея.
— Это не может подождать?
— Нет. Ты должен отметить ее на плане.
Оберманн медленно подошел к траншее, где работала жена.
— Там, внутри, — прошептала она, — что-то блестит.
Оберманн встал на колени и заглянул в темное углубление. Ему тоже показалось, что там поблескивает золото.
— Который час? — спросил он у Софии.
— Почти девять.
Оберманн взобрался на насыпь у траншеи и крикнул: "Paidos! Paidos!" Он знал, что сейчас рабочие сразу займутся едой, думая о раскопках не больше, чем крестьяне, перекусывавшие на соседнем поле. Призыв дошел до рабочих, они вылезли из траншей на поверхность.
Оберманн вернулся к углублению и осторожно извлек медную емкость около двух футов длиной и фута шириной. Сразу за ней находилась большая медная чаша, в которой лежало что-то вроде подсвечника. Но сдвинув ее с места, Оберманн увидел, что в ней сложены золотые сосуды, чаши, золотые браслеты и кольца.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге показана история Англии от периода неолита, первых поселений и постройки Стоунхенджа до возведения средневековых соборов, формирования всеобщего права и конца правления первого короля династии Тюдоров Генриха VII.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге освещается период правления в Англии династии Тюдоров.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Повествование в этой книге начинается с анализа причин, по которым национальная слава после битвы при Ватерлоо уступила место длительному периоду послевоенной депрессии.
Многие из написанных Акройдом книг так или иначе связаны с жизнью Лондона и его прошлым, но эта книга посвящена ему полностью. Для Акройда Лондон — живой организм, растущий и меняющийся по своим законам, и потому «Лондон» — это скорее биография города, чем его история. В книге есть главы об истории тишины и об истории света, истории детства и истории самоубийства, истории кокни и истории алкогольных напитков. Возможно, «Лондон» — самое значительное из когда-либо созданных описаний этого города.
История Англии – это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней – не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Период между Славной революцией (1688) и победой армии союзников при Ватерлоо (1815) вобрал в себя множество событий.
Книги англичанина Питера Акройда (р.1949) получили широкую известность не только у него на родине, но и в России. Поэт, романист, автор биографий, Акройд опубликовал около четырех десятков книг, важное место среди которых занимает жизнеописание его великого соотечественника Уильяма Шекспира. Изданную в 2005 году биографию, как и все, написанное Акройдом об Англии и англичанах разных эпох, отличает глубочайшее знание истории и культуры страны. Помещая своего героя в контекст елизаветинской эпохи, автор подмечает множество характерных для нее любопытнейших деталей.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.
Эта странная, на грани безумия, история, рассказанная современной нидерландской писательницей Мариет Мейстер (р. 1958), есть, в сущности, не что иное, как трогательная и щемящая повесть о первой любви.
Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне". Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Но Илья, похоже, жаждет заставить ревновать бывшую, используя Мишель. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.
Первый роман Марии Станковой «Самоучитель начинающего убийцы» вышел в 1998 г. и был признан «Книгой года», а автор назван «событием в истории болгарской литературы». Мария, главная героиня романа, начинает новую жизнь с того, что умело и хладнокровно подстраивает гибель своего мужа. Все получается, и Мария осознает, что месть, как аппетит, приходит с повторением. Ее фантазия и изворотливость восхищают: ни одно убийство не похоже на другое. Гомосексуалист, «казанова», обманывающий женщин ради удовольствия, похотливый шеф… Кто следующая жертва Марии? Что в этом мире сможет остановить ее?.
Книга рассказывает об одной из московских школ. Главный герой книги — педагог, художник, наставник — с помощью различных форм внеклассной работы способствует идейно-нравственному развитию подрастающего поколения, формированию культуры чувств, воспитанию историей в целях развития гражданственности, советского патриотизма. Под его руководством школьники участвуют в увлекательных походах и экспедициях, ведут серьезную краеведческую работу, учатся любить и понимать родную землю, ее прошлое и настоящее.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.