Падение Тисима-Ретто - [6]

Инженер Тиба ответил не сразу. С пристальным вниманием он осмотрел один из боковых опалубочных щитов, осветив его фонариком, потом сказал стоящему рядом оборванному китайцу, чтобы тот хорошенько закрепил доски, и только после этого повернулся к Кувахара и объяснил:

— Я здесь слышу гораздо больше разговоров, чем вам доносят, господин подполковник. Военнопленные — наши враги, и они вольны говорить все, что им вздумается, за это они и отбывают наказание.

— За вольные разговоры необходимо каждого расстреливать! — вскипел Кувахара.

— Нам тогда бы пришлось перестрелять всех, господин подполковник, — хладнокровно сказал Тиба. — Мы и так постреляли больше, чем следовало. Из-за этого и оказались вынуждены затянуть работы. Осторожнее, господин командующий, здесь дренажная канава, ее еще не совсем заделали, — Он помог генералу перешагнуть через канаву и продолжал: — Что же касается десятника Ли Фан-гу, господин подполковник, то, несмотря на все его прокоммунистические разговоры, о которых вы, по-видимому, знаете, это один из самых добросовестных исполнителей моих поручений. А для нас это главное.

Впереди, справа, показалось мрачное углубление в толще стены. Тиба остановился возле и пояснил:

— Это та самая „лисья нора“, господин командующий, которую вы хотели осмотреть. Но она очень узка и с низким потолком — в ней едва можно разминуться двоим. Она ведет к одной из амбразур.

— Там тоже работают военнопленные? — спросил генерал.

— Нет, она уже полностью закончена. Там находятся два солдата. Они охраняют амбразуру, чтобы никто не мог ускользнуть через нее.

Оставив охрану в галерее, генерал со свитой стал протискиваться по „лисьей норе“. После нескольких поворотов они увидели забрезживший впереди дневной свет. Еще поворот — и все очутились в просторном каменном гроте. Через широкую амбразуру открывался вид на необозримый синий простор Тихого океана. Грот был довольно высокий, с несколькими нишами в стенах для ящиков с боеприпасами. Солдаты, сидевшие на карнизе амбразуры, вскочили по команде „смирно“.

— Здесь можно разместить три пушки, — объяснил Тиба, — одну действующую и две запасные. Запасные расчеты должны находиться в галерее. Вот здесь начинается тоннель, — показал он на деревянный щит в стене. — Через него сверху будут закатываться сюда пушки. Боеприпасы будут подаваться по норе из галереи.

— Отлично! — похвалил генерал. — Каков сектор обстрела?

— Сто два градуса.

— Сколько еще пушек из других амбразур простреливают этот сектор?

— Из амбразур — четыре, кроме того, восемь пушек — из дотов.

— Отлично, господин инженер-капитан. Ну что ж, пойдемте дальше.

Побывав еще у одной амбразуры и внутри одного дота, свита очутилась в каземате главного управления — просторной помещении с бетонированными стенами, полом и потолкам. Здесь было человек десять худых и оборванных пленных. При свете аккумуляторной лампы они затирали цементным раствором мельчайшие трещины в стенах и потолке. По приказанию солдат охраны они сложили на пол инструмент и выстроились в ряд вдоль стены.

— Это самый нижний этаж, — объяснял инженер-капитан. — Вверху еще два этажа, а над ними замаскированный колпак дота с четырьмя амбразурами. Колпак находится позади второй линии наземных траншей.

В тот момент, когда инженер Тиба, увлекшись, давал объяснения командующему, от стены, где стояли военнопленные, отошел маленький старичок с лицом, похожим на испеченное яблоко. Он откозырял офицерам и на ломаном японском языке спросил:

— Господин генерал, что будет с нами, когда закончатся работы?

— Вы будете отправлены в Китай, — пренебрежительно ответил командующий. — А почему вы спрашиваете об этом?

— У нас говорят, что нас всех скоро будут расстреливать, — простодушно сказал старичок. — Это, значит, неправда?

— Кто сказал вам об этом? — вкрадчиво спросил подполковник Кувахара.

— Все военнопленные говорят.

— Это провокация! — оборвал старика Кувахара.

— Спасибо за разъяснение, — старичок шагнул назад к стене.

Поднявшись на поверхность, генерал и подполковник Кувахара уселись в кузов вездехода, провожающие остались у входа в подземелье.

— Вы получите указания через три дня, — сказал генерал полковнику, начальнику строительства укрепрайона, и инженеру Тиба. — Я у вас буду здесь.

Вездеход тронулся.

— Сегодня же приступайте к подготовке операции „Нэмуро“, — сказал генерал подполковнику Кувахара. — Через три дня ни одного пленного не должно остаться на острове.

— Слушаюсь, господин командующий. Какой вариант прикажете использовать?

— Потопление.

— Хай! [Хай — (японск.) — слушаюсь, есть. ]

ДВА РЫБОЛОВА

Во второй роте десантных самоходных барж давно говорили, что если бы рядовой Комадзава Этиро имел возможность сам распоряжаться своим временем, то наверное бы всю жизнь просидел с удочкой на берегу реки. С тех пор как рота, сформированная из старых резервистов в Осака, прибыла на Тисима-Ретто, [Тисима-Ретто — японское название Курильских остров] Комадзава не провел, кажется, ни одной свободной минуты в казарме. Пока стояли на самом северном острове — Сюмусю, где нет речек, он обычно рыбачил на берегу бухты: удил бычков, навагу и корюшку, а с тех пор как роту перебросили на остров Минами, Комадзава переключился только на пресноводную рыбу — форель. Его уловы почти каждое воскресенье разнообразили скудное меню друзей-солдат.