Падение Тисима-Ретто - [31]

Долго советовались, что делать. Оставаться в бездействии нельзя: течение с каждым часом уносит шлюпку прочь от этих мелких островов. А когда она окажется в районе крупных островов, лежащих отсюда к юго-западу, встречи с японцами не избежать. Было решено идти к мелким островам. За день они пройдут под веслами в лучшем случае половину пути. Вторую половину во что бы то ни стало нужно преодолеть ночью, чтобы с рассветом пристать к какому-нибудь кекуру — камню, возле которого можно будет укрыться.

Курс проложен, компас установлен, и на шлюпке снова заработали весла. На счастье людей с полудня подул легкий, ровный северо-восточный ветер, за ним потянулась мглистая пелена, а скоро привалил и туман. Правда, туман не был плотным, но видимость в океане не превышала одной мили Борилка поставил мачту и прикрепил к ней кусок паруса, который в шторм служил кормовым тентом. От носа к мачте натянули косой парус на правый галс. И хотя ветер дул с правого борта, шлюпка смогла идти прямым курсом к мелким островам.

Воронков и Борилка продолжали грести, помогая парусу. Грибанов рулил. Нужно было использовать до конца благоприятную обстановку — туман и ветер, чтобы незаметно подойти к островам.

Погода не менялась до вечера, а затем и всю ночь. За все это время никто в шлюпке не сомкнул глаз. Ночь показалась людям вечностью. Каждую минуту они были в напряжении, ожидая услышать где-нибудь шум идущего судна или всплески прибоя.

Утро пришло туманное, свинцовое. Ветер стих. Видимости почти никакой: дальше двух-трех десятков метров уже ничего нельзя было рассмотреть. Все строили предположения: подошли к островам или нет? Борилка, потягивая носом, проговорил:

— Пахнет водорослями, чувствуете?

— Значит, рядом земля, товарищи! — с горячностью произнес Воронков.

— Вон она, земля, — майор Грибанов показал на длинную полосу водорослей и мусора, показавшуюся под туманом на отшлифованной глади воды.

Он подрулил шлюпку к водорослям. Это была типичная морская „река“ — неширокий поток, извивающийся среди стоячей воды. В ней плыли глянцевитые, зеленовато-бурые ленты морской капусты, пучки анфельции — осоковидной мягкой морской травы, из которой приготовляется агар-агар [Агар-агар — продукт, идущий на приготовление желе, мармелада], попадались циновки или мешки из рисовой соломы, омытые где-то с берегов волнами и теперь растрепанные водой. Сверились по компасу: „река“ шла к западу. Это было одно из ответвлений западно-океанского течения, отходящего в этом районе Курил в Охотское море.

Вскоре внимание всех привлек всплеск впереди.

— Кайра…

В тумане по воде убегала буроватая птица величиной с кряковую утку, с белым ошейником и длинным острым клювом. Распустив короткие крылья, распластавшись по воде, кайра убежала в туман.

— Она, кажется, недалеко уходит от берега? — дрожа от холода и возбуждения, спросил Стульбицкий.

— Всяко бывает, — безразлично произнес Борилка. — Но не дальше десяти-пятнадцати километров. А ну, тихо!

Все сразу умолкли и, затаив дыхание, стали слушать.

— Клянусь честью моряка, — вполголоса произнес Борилка, и сумрачные брови его распрямились, — я слышу крики птиц… Не иначе, где-то птичья колония!

— Значит, нет людей, — проговорил в тон боцману военный журналист.

Грибанов посмотрел на него.

— Людей? Японцы могут встретиться нам в любую минуту. Ни на один миг нельзя настраиваться благодушно!

— Ну конечно же! — напустился было на журналиста Стульбицкий. Он хотел еще что-то сказать, но его прервал майор Грибанов:

— Разговаривать только вполголоса, на море очень далеко слышно.

Стульбицкий, с покорностью посмотрев на майора, умолк.

Все продолжали прислушиваться. Борилка и Воронков перестали грести. Шлюпка медленно плыла посредине „реки“. Постепенно все хорошо стали различать отдаленный шум птичьего базара. Визг, писк, свист, вопли — все сливалось в могучий хор. На пути шлюпки встречалось все больше птиц, вода всплескивалась то там, то тут. Не желая взлететь, кайры бежали по воде врассыпную — уходили в стороны, убегали прямо.

— Пошли на веслах! — приказал майор Грибанов. — Нужно успеть достичь „базара“, пока стоит плотный туман.

Старались грести бесшумно. Налегая изо всех сил на весла, Борилка и Воронков не делали ни единого всплеска.

— Земля, смотрите! — прошептал майор Грибанов. Ему от руля хорошо было видно все впереди. Он показал рукой прямо по курсу шлюпки.

Все повернули туда головы, Из-под пласта тумана показалась темная полоса метров на тридцать — подножие острова.

— Кекур?

— Возможно, мыс какого-нибудь острова.

— Приналяжем-ка на весла, товарищи! — проговорил майор. — Нужно быстро проскочить эту полосу видимости.

Шлюпка направилась к каменному обрыву. Нарастал шум птичьего базара. Белогрудые кайры срывались откуда-то из тумана, скрывающего землю, кружились у воды; некоторые садились прямо рядом со шлюпкой на воду, но, испугавшись людей, вновь поднимались.

Вдоль обрыва легонько плескалась и пенилась зыбь, образуя белую полосу у подножия черных мокрых скал. Люди долго искали места, где бы укрыться. Наконец показалась темная расселина в обрыве. К ней и направилась шлюпка. Это была неширокая трещина, образовавшаяся между гранитными глыбами в виде миниатюрного фиорда. Грибанов, Борилка и Воронков искусно завели туда шлюпку, которая едва вместилась в расселине.