Падение Рыжего Орка - [9]

— Скромно тут у вас, Тихон Аристархович, — хмыкнула Варвара. — Из пробирок пьете.

— Это, сударыня моя Варвара Глебовна, называется шкалик, — Тихон ловко наполнил маленькую рюмку. — Прошу.

— Что это? — Варя подняла рюмку и посмотрела на свет. Жидкость переливалась всеми оттенками алого и багряного.

— Настойка смородиновая. От Маргариты Сергеевны.

— Какое-то неправильное имя у нее для вашего заведения, — Варя поднесла рюмку к носу и понюхала. Пахло действительно смородиной. И очень даже ароматно пахло. В животе вдруг заурчало — слава Богу, не очень громко.

— Для посетителей она Матрена Семеновна, — ухмыльнулся Тихон. — Пей, давай. Нос у тебя уже красный.

— А ты?

— А мне нельзя, — преувеличенно громко вздохнул Тихий. — Я за рулем. И в последнее время до уныния законопослушен.

Она хотела еще что-то спросить, но из рюмки пахло так соблазнительно, что Варвара решила отложить расспросы на «потом». Выдохнула и выпила залпом. А потом еще раз выдохнула — от удивления и даже восхищения, облизнула губы и уставилась на своего визави.

— Намек понял, — рассмеялся Тихон. И тут же снова наполнил рюмку. — Вкусно?

— Обалдеть как! — вторая рюмка тут же улетела за первой. Сладкое тепло поползло от желудка вверх. А жизнь-то налаживается.

— Закусывай, давай, — снова рассмеялся Тихон. А потом капнул себе в ее рюмку чисто символически, выпил и зажмурился от удовольствия. — Ох, Марго, умеет ведь!

И тут принесли уху. Пахла она божественно, дымилась фантастически. И Варя поняла, что фраза про собачью упряжку была, возможно, не просто фигурой речи. Аппетит проснулся совершенно зверский.

— Налимья, значит? — она повела носом, пока Никодим Иванович расставлял тарелки.

— Она самая! — улыбчиво подтвердил тот.

— Из того самого налима? — уточнила Варя.

Никодим вопроса не понял, а Тихон расхохотался.

— Нет, налим енисейский.

— Откуда тут енисейский налим? — изумилась Варвара.

— Из Енисея, матушка, из Енисея, — Тихон взял ложку. — Что у вас с географией, Варвара Глебовна?

— Нормально у меня с географией, — огрызнулась Варя. Хотела развить свою мысль, но вместо этого пришлось ответить «спасибо» на дежурное «Приятного аппетита» от Никодима. А потом она машинально положила в рот первую ложку. И ей стало совсем не до разговоров. Кажется, она ничего в жизни вкуснее не ела. Или это просто она такая голодная? В общем, главным стало — не чавкать.

— Волшебник! — сыто выдохнула Варя спустя несколько минут. — Маг и кудесник! Я чуть язык не проглотила.

— Рады стараться, — улыбнулся Тихон. — Как там поживает собачья упряжка?

— Урчит от удовольствия.

— Солянку осилит?

Варя прислушалась к своим ощущениям и решительно кивнула. А потом с удовольствием допила смородиновую настойку. И у них с Тихоном наконец-то завязался осмысленный разговор. Про уху, налима, Енисей, нюансы ресторанного бизнеса. Но очень скоро разговор прервался на принесенную солянку.

И снова — божественные запахи, в этот раз от чугунной сковородки, установленной на деревянной дощечке. Не только пахло, но выглядело все очень аппетитно. Но попробовать Варвара не успела — Тихон с хмурым лицом потрогал пальцем край сковороды, еще сильнее насупил брови и кивнул стоявшему навытяжку метрдотелю:

— Зови Михаила Александровича.

Варя решила не задавать вопросов и подождать развития событий. Любопытно понаблюдать за Тихим в естественной среде обитания.

Позванный Михаил Александрович оказался высоким мужчиной лет сорока пяти, худощавой комплекции и в интеллигентных очках на бледном лице. На шеф-повара в понимании Вари походил слабо.

— Михаил Александрович… — голос Тихона звучал негромко и как-то неприятно, нарочито скучно. — Сковорода должна быть горячей. Солянка должна скворчать. А она еле теплая.

— Тихон Аристархович, я…

— Куски крупные, — все тем же противным скучным голосом продолжил Тихий. — А должно быть мелко и равномерно порезано. С каких это пор мы позволяем себе такую небрежность в приготовлении и подаче блюд? Вы же знаете, Михаил Александрович, что огрехов в качестве я не терплю.

Повар сглотнул. Варе стало жутко неловко от того, что она является свидетелем такого диалога.

— Тихон Аристархович… Простите, ради Бога… Я сейчас… Я все исправлю, — мужчина схватил со стола сковороду. Голыми руками. Видимо, она и в самом деле была едва теплой.

— Поставь на место, — негромко и спокойно.

— Тихон… Тихон Аристархович… Я правда… сейчас, все сделаю. Простите, ради Бога.

Вид взрослого, интеллигентного вида дядьки, распинающегося перед развалившимся на стуле с хозяйским видом — хотя Тихий и в самом деле тут хозяин, но сути это не меняло… В общем, смотреть на это было Варе неприятно. Как-то все неправильно. Унизительно.

— Оставь, говорю. Я доем. А Варваре Глебовне сделай все, как положено. И завтра к десяти зайдешь ко мне. На душеспасительную беседу. Последнее предупреждение у тебя, Михаил Александрович. И не китайское последнее, а наше, русское.

Михаил Александрович поставил сковороду на стол. Руки у него заметно дрожали.

— Суров ты, царь-батюшка, — Варя не удержалась от комментария, как только за незадачливым поваром закрылась дверь. — Суров прямо вот не по ситуации. Нормальная же… солянка.