Падение Рима - [132]

— Гарнизон Аквилейи храбрый и хорошо обучен, — сказал Аттиле стотысячник Гилюй. — Много у нас, повелитель, войска, но количеством здесь ничего не сделаешь... Скажи, великочтимый, а зачем он тебе нужен, этот город?

   — Тебе бы. Гилюй, всё по степям скакать... Я хочу иметь его как защиту у себя в тылу. Пойдя на Рим, буду знать, что спина моя также хорошо закрыта, как грудь и живот...

Наблюдая за неудачными попытками повелителя взять почти неприступную Аквилейю, в голову к Ириску приходили мысли, что уже четыре года Аттила вот так же безуспешно бьётся за несчастную женщину, стремясь вызволить её из плена, четыре года с того дня, как он передал Аттиле письмо от Гонории с просьбой взять её в жёны. И четыре года Приск также находится рядом с правителем гуннов, ведя свои записи обо всём, что тот делает и говорит... (В скобках замечу, что потом писатели Иордан и Прокопий Кесарийский многое используют из того исторического материала, к сожалению, мало до нас дошедшего, которым поделился со своими современниками фракиец Приск, бывший секретарь византийского императора Феодосия II. Использовали Иордан и Прокопий из записок Приска в своих трудах и эпизод с аистами...).

Ещё несколько приступов предпринял Аттила на Аквилейю, и снова неудача... Уже начали роптать воины.

   — Боги отступились от нашего повелителя, — говорили они.

Зеркон Маврусий пришёл к грозному владыке и сказал ему:

   — Поставленный солнцем и луной, ты велик, Аттила. Но всё же человек... Наверное, ты тоже устал... В последнее время мне снится, что я несу на спине вместо горба целую гору. Твоя же гора на спине — это бремя забот целого мира. Подумай, рождённый землёй и небом, над тем, не повернуть ли нам вспять от этого города?..

Ничего не ответил мудрецу Аттила, лишь угостил его из своей чаши напитком кам. Вышел повелитель из палатки и, окружённый военачальниками, стал прохаживаться недалеко от каменных стен крепости, раздумывая над словами горбуна. И вдруг обратил внимание, что белоснежные аисты, которые обычно устраивают свои гнезда на крышах домов, тащат птенцов из города и, вопреки своим привычкам, уносят их куда-то за поля... И тогда он повернулся к Гилюю, с которым тоже недавно спорил, и поделился соображением.

— Посмотри, — сказал Аттила, — на этих птиц: предвидя будущее, они покидают город, которому грозит гибель, они бегут с укреплений, которые падут, так как опасность нависла над ними. Это не пустая примета, в предчувствии событий, в страхе перед грядущим меняют птицы свои привычки...

Аттила был очень проницательным и пытливым, отмечает Приск.

Повелитель придумал соорудить несколько деревянных башен, поднимавшихся выше зубцов стен, и поместить их на крепко связанные три больших плота. Затем все эти громоздкие сооружения столкнули в реку и подвели вплотную к крепостной стене. Наверх башен он послал тысячу Андагиса. Воины тут же перекинули на крепостные зубцы мосты и бросились по ним на стену, а оттуда к воротам. И вскоре распахивают их... Гуннская конница яростно врывается в город, грабит, делит добычу, разоряет всё с такой яростью, что, как кажется, не оставляет от города никаких следов... И уже Иордан сообщает далее, что «ещё более дерзкие после этого, всё ещё не пресыщенные кровью римлян, гунны вакхически неистовствуют по остальным венетским городам. Опустошают они Медиолан (Милан), главный город Лигурии; равным образом размётывают Тицин (Павию), истребляя с яростью и близлежащие окрестности, наконец, разрушают чуть ли не всю Италию.

Но когда возникло у Аттилы намерение идти на Рим, то приближённые его...»

Вот здесь мы вместе с приближёнными Аттилы переведём дух... И вспомним, читатель, кое-что из прошлого, может быть, уже и слегка подзабытого.

410 год. В тот год происходят впервые разрушение Рима королём вестготов Аларихом. Вестготы, как известно, были христианами, исповедуя веру Ария, и Аларих запретил своим воинам убивать мирных жителей и грабить святыни апостолов Петра и Павла; папа Иннокентий бежал из Рима в Равенну, покинув всё на произвол судьбы. Но от убийств варвары не удержались и кое-какие святыни утащили, за что папа из Равенны проклял Алариха...

И что же произошло дальше? Аларих увёз из Рима огромные сокровища и увёл с собой Галлу Плацидию, но по пути в Африку внезапно скончался...

Власть перешла к его родственнику Атаульфу, который взял в жёны Галлу Плацидию, затем вернулся в Рим и разрушил его во второй раз. Папа перед лицом Бога проклинает и этого варвара. Через пять лет Атаульфа и его шестерых детей убивает Сингерих, а Плацидию выдворяет из барцелонского дворца и далее гонит её под нещадным испанским солнцем вместе о другими пленниками, а сам, торжествуя, едет верхом. Вот тогда-то с Плацидией случается удар, от которого она много позже и умерла...

Через неделю Сингерих был убит Валлием, который обменял Плацидию на шестьсот тысяч мер пшеницы. И Валлия настигает проклятие: когда его корабли шли в Африку, налетела буря и разметала их в щепки... Да, ты правильно догадался, читатель! Когда возникло намерение у Аттилы идти на Рим, то приближённые его, как передаёт историк Приск, отвлекли правителя от этого, однако не потому, что заботились о городе, коего являлись врагами, но потому, что имели перед глазами пример Алариха, Атаульфа, Сингериха и Валлия... (Я уверен, что о постигшем их несчастье в результате проклятия Аттиле красочно поведал Приск; всё же сколько бы он ни находился у гуннов, как бы ни восхищался их умным грозным владыкой, допустить на этот раз уже полного уничтожения самого красивого города на земле учёный не мог).