Падение путеводной звезды - [8]

— Стоп, — сказал незнакомый голос.

Я обмер и остановился.

Он прибавил что-то еще, но я не понял его, ведь он говорил на незнакомом мне языке. Я знал лишь одно — за спиною враг, и вряд ли он станет церемониться.

Я посмотрел на небо, чувствуя, как противный страх сковывает меня по рукам и ногам, как чувствует себя хоть трижды виновный преступник, восходя на эшафот. Вдруг единственная звезда, освещавшая равнину, дрогнула и исчезла. Этого мгновения мне хватило.

Я упал в траву и покатился по ней, сбив врага с ног своим тщедушным тельцем. Я ударил его заплечной сумкой, он охнул от боли и приготовился к прыжку, разъяренный, тяжело дышащий. Я ударил еще раз, ткань треснула и все содержимое сумки просыпалось в траву. Я ухватился за первый предмет, который попался мне под руку, и обомлел.

Это был мой игрушечный пистолет, случайно, видимо, застрявший под подкладкой.

И я решился.

— Заткнись и лезь в болото! — рявкнул я, указывая на противника дулом своего детского оружия. — Изрешечу!

Он поднял руки над головой и попятился назад. Я не видел его лица, но ощутил, как он взволнованно сопит, как ему жутко и как он проклинает эту войну. Он не хотел ее точно так же, как я.

— Беги, — приказал я ему, ткнув пальцем в сторону, и видя его замешательство, повторил громко: — Беги!

И он побежал. И тогда я побежал тоже. И не знаю, кому из нас было страшней.

Сестра поставила на стол чашку чаю с молоком, который я так любил в детстве, и уселась напротив. Взор ее был ласковым, но усталым, в уголках глаз бесновались морщинки, седые волосы венчали лоб. Она повзрослела, даже постарела за эти двадцать лет. Если бы она знала, чего мне стоило вернуться в этот город, к родному дому, если бы только могла себе представить, что я пережил и что преодолел…

— Помнишь, как отец расстроился, когда мой пес убежал? Собаки делают так перед смертью.

— Да, я слышала что-то такое…

— Отец был болен. И когда понял, что болезнь его приведет к смерти, ушел на войну.

— Ты так думаешь?

— Он написал об этом в завещании.

— Где он сейчас, как тебе кажется?

— Уж наверняка на небе.

— Ох, и досталось же мне от жизни, по самое не могу! Хорошо хоть муженька оставила…

— Твой моряк уцелел?

— Он сейчас на пристани. Все скучает о своих путешествиях. Вернется — выпьете с ним по чарке…

— С удовольствием. Есть еще одна семейная тайна…

— Какая?

— Я встретил кое-кого.

— Кого же?

— Нашего с тобой деда.

— Деда? Где? — удивилась она.

— Мы вместе были в эвакуации. Он помог мне.

— Кем он был? Каким он был?

— Путешественником, вроде меня… Авантюристом.

В этот миг колокольчик, висящий над дверью, мелодично прозвенел. В лавку вошли двое — взрослая женщина и молодая девушка — обе потрясающе красивые и в этой красоте потрясающе друг на друга похожие. Они зашли сюда по своим делам и не заметили меня, не увидели, как я обмер, сидя в своем углу и уже не понимая, что говорит мне сестра, как рассказывает о семье, о детях, о нынешней дороговизне… Я все глядел и глядел на эту прекрасную женщину, я обнаруживал в ней все те же подростковые черты, все тот же зазывной блеск глаз, я наблюдал за тем, как слегка хмурится ее лоб — от воспоминаний, которые нечаянно вызвала в ней эта лавка — и вся жизнь пронеслась у меня перед глазами, все долгие годы странствий, все безнадежно перекрещивающиеся пути-дороги, все встречи и расставания, все надежды и чаяния…

Я узнал ее.

Точнее, я узнал обеих…

6 августа — 31 октября 2014 года, Киев.