Падение - [46]

Она помогла добровольцам в первом классе надеть маски и опустила трубки, чтобы открыть доступ кислорода. Это было спокойное и даже какое-то интимное занятие. Но когда она вернулась на свое место в голове самолета и оглянулась, настроение в салоне уже изменилось.

Глаза.

Маски скрывали лица. Джо не понимала, улыбается кто-то или хмурится. Морщит нос или показывает язык. Задает вопрос или выкрикивает предупреждение. Все действия, все намерения, все чувства транслировались через глаза.

Джо провела последнюю проверку. Здесь – кивок, там – большой палец. Ее салон готов, Келли и Папочка почти закончили у себя. Джо кивнула Папочке через весь самолет. Он склонил голову в ответ и удалился на кухню – занять свою позицию. Джо развернулась у переборки. И тут что-то бросилось в глаза.

Отблеск блестящих пластмассовых крыльев пилота. В первом ряду экономкласса сидел мальчик, перед взлетом заходивший в кабину к Биллу и Бену.

Отец успокаивающе сжимал его руку. Короткие ножки в крошечных ботинках болтались над полом – пройдет еще много лет, прежде чем они до него дотянутся. Яркие зеленые глаза так и горели, заставляя забыть о маске, обезобразившей и спрятавшей его ангельское личико.

Отец проверил его ремень безопасности – наверное, уже в десятый раз. Она видела, как он мысленно репетирует эвакуацию. Отстегнуть ремни, подхватить мальчика на руки по пути к выходу, прижать к себе, чтобы соскользнуть по горке. Мужчина жил в будущем – но мальчик был не с ним.

Мальчик все еще оставался в самолете, жил в текущем моменте. Разглядывал болтающиеся маски и сверкающие огоньки. Джо так и видела, как он восторженно раскрыл под маской свой ангельский ротик. Мальчик не боялся. Его охватило изумление.

Наблюдая за ним, Джо обнаружила, что, хотя ситуация все еще больно давит своей тяжестью, страдать при этом необязательно.

По салону пронесся двухтональный сигнал, загорелся зеленый свет. Подойдя к телефону, Джо посмотрела в хвост самолета, гадая, зачем Папочка снова ей звонит.

– Все в порядке?

– Да, мэм, – ответил Папочка.

Она выдержала паузу, чтобы он сказал что-нибудь еще.

– Кислород есть? – спросила она, когда тот так и не заговорил. Поправила свой баллон – неудобный груз на спине.

– Да, мэм. Баллоны через плечо. А у тебя?

– Тоже, – сказала Джо, глядя, как Келли затягивает ремешок, пока Большой Папочка стоит у телефона. – В общем… – Джо сделала освещение в салоне чуть ярче. – Думаю, мы готовы. – Посмотрев на Йосипа, понизила голос. – Ничего нового пока не произошло.

И снова подождала ответа Папочки. Но он больше ничего не сказал. Джо нужно было сосредоточиться.

– Ладно, мне пора. Увидимся на земле, малыш.

– Джо! – выдавил он раньше, чем она успела повесить трубку.

Она знала Папочку много лет. Но слушая, как он с трудом подбирает слова, поняла: это первый случай на ее памяти, когда Папочка не находится что сказать. Обернувшись, она увидела, как он вытирает щеку.

– Джо, – прошептал он. – Мне сейчас больше некому позвонить.

Он закрыл лицо свободной рукой, повторил эту фразу и расплакался.

– Ну, ты позвонил мне. И я ответила, – сказала Джо дрожащим голосом.

В ухе раздался сдавленный всхлип, хоть Джо и чувствовала, что Папочка пытается его сдержать. Несмотря на все усилия, ей на глаза тоже навернулись слезы. Джо заметила, как Келли принесла из туалета салфетку и передала Папочке. Он взял салфетку и ткнул в Келли пальцем.

– Если кому-нибудь об этом расскажешь, я заявляю в ФБР, что ты помогала террористу.

Джо услышала смех Келли и улыбнулась сама.

– Не волнуйся, Папочка, – сказала Джо. – Мы никому не расскажем.

Повесив трубку, Джо достала мобильный, открыла переписку с Тео и принялась печатать.

Билл вынул из сумки баллончик с газом и аккуратно поставил его на приборную панель. На дне сумки лежал флакончик поменьше.

– А что делать с порошком, которым я должен был отравить тебя? – спросил он Бена.

Сэм с Беном рассмеялись.

– Можешь посыпать французский тост, – ответил Бен. – Это сахарная пудра.

Билл почувствовал, как на заднем зубе трещит коронка – так сильно он сжал челюсти.

– Но вот это, – Бен указал на серебристый баллончик, – уж точно не сахар. Слушай, мне умирать нельзя. Кто-то же должен убедиться, что ты точно сделаешь выбор. Играй ты по правилам, я бы не выдал себя. Ты бы меня отравил, я бы инсценировал смерть. Но мне нужно оставаться в живых, чтобы следить за крушением.

Билл покачал головой, пытаясь их понять.

– Но что, если бы я выбрал самолет? Не отравил бы тебя, и мы бы нормально приземлились, и моя семья… – Он не смог закончить мысль.

– Таков был бы твой выбор, – сказал Бен. – Тогда мы бы сели без проблем и сегодня вечером я бы застрелился.

Бен поклонился Сэму и произнес что-то не по-английски. Сэм повторил жест и фразу.

– Понимаешь, сегодня мы умрем. И я, и Сэм. Это уже решено. Но теперь, благодаря смерти, наша жизнь обретет смысл.

Билл с отвращением покачал головой.

– Мученичество – смерть труса.

Сэм поднес телефон к самому лицу – его всего трясло, хоть он и пытался держать себя в руках.

– Религия тут ни при чем, – сказал он. – Трусы – только такие как ты, те, кому страшно признать, какой ценой вам достались мир и привилегии.