Падение Константинополя. Гибель Византийской империи под натиском османов - [61]

В начале июля турецкий флот достиг Трапезунда, и матросы, высадившись на берег, принялись разорять окрестности. Они не могли пройти дальше крепких городских стен. В начале августа прибыли передовые отряды армии под началом великого визиря Махмуда. Махмуд, как большинство новых министров султана, был вероотступником, сыном сербского князя и знатной дамы из Трапезунда. В городе жил его родственник, ученый Георгий Амируцис, уроженец Трапезунда. Амируцис был одним из сторонников Флорентийской унии, и император Давид высоко ценил его не только за ученость, но и за связи с Римом, полезные на переговорах с Западом. Махмуд послал в город своего секретаря, грека Фому Катаволену, – официально для того, чтобы уговорить императора сдаться, а тайно для того, чтобы установить контакт с Амируцисом. Сначала Давид упрямился. Его супруга Елена из великого византийского рода Кантакузинов только что уехала в Грузию просить помощи у зятя. Но когда Амируцис, щедро подкупленный и задобренный Махмудом, поведал ему, что Хасан заключил мир, и эту новость подтвердили письма от Сары-хатун, и когда затем Амируцис передал ему обещание Махмуда, что султан предоставит императорской семье владения в другом месте, император заколебался. Он сообщил Мехмеду, который в то время приближался со своими основными силами, что сдаст город, если султан по своему усмотрению даст ему владения такой же величины и ценности, а его младшую дочь Анну возьмет в невесты. Мехмед, разгневанный бегством императрицы к грузинам, в ответ потребовал безоговорочной капитуляции. Амируцис то и дело напоминал Давиду, что сопротивление бесполезно, а Сара давала свое личное слово, что к нему и его семье отнесутся с почетом, и Давид сдался. Его трудно упрекнуть. Узун-Хасан и турецкие союзники его не поддержали. Ни одна западная держава не смогла бы ему помочь, а грузины не стали бы вмешиваться в одиночку. Трапезунд с его мощными укреплениями, возможно, продержался бы несколько недель; но ждать избавителей ему было неоткуда.

15 августа 1461 года турецкий султан вошел в столицу последнего греческого государства. Прошло двести лет с тех пор, как Михаил Палеолог отвоевал Константинополь у латинян, и для греков как будто забрезжил новый рассвет. Султан выполнил обещания, данные Сарой-хатун. Он милостиво принял у себя императора, его детей и молодого племянника Алексея и отправил в Константинополь на специально отряженном корабле вместе с придворными и всем их личным имуществом, не считая груды драгоценностей, которыми одарили Сару за ее любезное посредничество. Но не всем родственникам императора позволили насладиться свободой. Невестка Давида Мария Гаттилузи, которая вышла замуж за его изгнанного брата Александра примерно за двадцать лет до того в Константинополе, а овдовев, уехала с маленьким сыном в Трапезунд, все еще оставалась женщиной поразительной красоты, и Мехмед, по-видимому, сильно привязался к ней, а ее сын пользовался дурной славой одного из любимых миньонов султана.

К остальным жителям отнеслись без всякой жалости. Видные семейства лишились имущества и были отосланы в Константинополь, где султан предоставил им новые жилища и достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. Всех оставшихся мужчин и многих женщин и детей обратили в рабство и поделили между султаном и его министрами. Других женщин отправили в Константинополь, а восемьсот мальчиков отобрали для янычарского корпуса.

Отдаленные части империи были быстро захвачены. Город Керасунт какое-то время упорствовал и сдался на почетных условиях, благодаря чему населявших его греков оставили в покое. Несколько горных деревень оказали сопротивление. Крепость Кордили много недель защищала девушка-крестьянка, на века прославленная в старых понтийских балладах. Но ни одна крепость в конечном счете не смогла выстоять против мощи турецкого войска. К октябрю султан Мехмед вернулся в Константинополь, полностью овладев прежними землями Великого Комнина.

Таков был конец свободного греческого мира. «Романии уж нет, Романия повержена», – оплакивали ее сказители баллад. Еще оставались греки, которые жили при власти христиан – на Кипре, на островах Эгейского и Ионического морей и в морских портах материковой Греции, которыми пока владела Венеция, но правил ими чужаки с чужой, хоть и христианской, верой. Только в диких деревнях Майны на юго-востоке Пелопоннеса, в чьи изрезанные горы не смел сунуться ни один турок, только там у греков оставалось какое-то подобие свободы.

Вскоре уже все православные Балканы оказались под пятой у турок. При жизни Скандербега албанцы еще сохраняли непрочную независимость, но после его смерти в январе 1468 года страну быстро захватили, и вскоре Венеция рассталась со всеми своими форпостами на албанском побережье. Севернее, в области, называемой Зета, еще сопротивлялись немногие горцы, которые впоследствии образуют княжество Черногорию – оно попеременно признавало господство над собой то турок, то венецианцев, но никогда не теряло автономии. Задунайские господари Валахии покорились туркам в 1391 году, но отвергали их всякий раз, как подходила венгерская армия. С 1456 по 1462 год господарь Влад, прозванный Цепеш – Колосажатель – по излюбленному способу расправляться с несоглас ными, воевал с султаном и даже посадил на кол его посланцев, но после его падения султан вернул себе прочную власть над страной. Правитель Молдавии Петр III признал его владычество в 1456 году. Его сын Стефан IV восстал против него и успешно сдерживал турок на протяжении всего своего долгого правления с 1457 по 1504 год; и все же через девять лет после смерти Стефана его сын, господарь Богдан, покорился султану Селиму I.