Падение Константинополя. Гибель Византийской империи под натиском османов - [48]

Некоторые из христиан уповали на то, что, возможно, это просто отдельная ночная атака, проверка силы, и все они надеялись хоть на короткую передышку. Но передышки им не дали. Защитникам едва хватило времени перестроиться и заменить балки и бочки с землей на частоколе, прежде чем пошла вторая атака. Полки анатолийских турок Исхака, которых легко было узнать по их особой форме и нагрудным пластинам, хлынули в долину с холма у гражданских ворот Святого Романа и развернулись лицом к частоколу. И снова церковные колокола возле стен затрезвонили сигнал тревоги. Но звон потонул в грохоте огромной пушки Урбана и ее товарок, когда они заново принялись обстреливать стены. Спустя несколько минут анатолийцы бросились на штурм. В отличие от нерегулярных войск, они были хорошо вооружены и дисциплинированы и все были ревностными мусульманами, которые стремились завоевать славу первого воина, вошедшего в христианский город. Под дикую какофонию труб и флейт, которые подстегивали их, они ринулись на частокол, взбираясь на плечи товарищей и силясь приставить лестницы к преграде и прорубить себе дорогу наверх. В слабом свете вспышек, когда луну то и дело затягивали облака, трудно было разглядеть, что происходит. Для анатолийцев, как и башибузуков до них, собственная численность была недостатком на таком узком фронте. А из-за дисциплины и упорства их потери становились только тяжелее, ибо защитники бросали в них камни и откидывали их лестницы или бились с ними в рукопашную. Примерно за час до рассвета, когда и вторая атака уже начала захлебываться, ядро из пушки Урбана попало прямо в частокол и разломало его на много ярдов в обе стороны. Щебень и земля взвились в воздух в клубах пыли, и черный пороховой дым ослепил защитников. Отряд в три сотни анатолийцев бросился вперед в проделанный пролом, крича: «Город наш!» Но христиане с императором во главе сомкнулись вокруг них, перебили большинство, а остальных заставили вернуться в ров. Это промедление привело анатолийцев в замешательство. Наступление было отозвано, и они вернулись на свои позиции. Под победные кличи обороняющиеся снова взялись ремонтировать частокол.

На других участках турки добились не большего успеха. Исхак сумел поддерживать достаточный напор вдоль южной части наземных стен, чтобы не дать обороне передвинуть людей в долину Ликоса, но, так как его лучшие войска ушли биться именно туда, не мог предпринять действенной атаки. Со стороны Мраморного моря Хамзе-бею с трудом удалось подвести корабли близко к берегу. Несколько десантных отрядов, которые он все же сумел высадить, были легко отброшены монахами, которым была поручена оборона, или шехзаде Орханом с его людьми. Вдоль всего Золотого Рога турки наносили отвлекающие удары, но не делали настоящих попыток штурма. У Влахернского квартала шел более ожесточенный бой. В низине у гавани войска, приведенные Заганосом по мосту, непрерывно продолжали атаковать, как и солдаты Караджа-паши выше на склоне. Но Минотто и его венецианцы смогли удержать свой участок стены против Заганоса, а братья Боккиарди – против Караджи.

Говорили, что провал анатолийцев привел султана в бешенство. Но вероятно, что их, как и башибузуков, он посылал для того, чтобы измотать врага, а не войти в город. Он обещал великую награду первому, кто пробьется за частокол, и хотел, чтобы эта честь выпала кому-то из янычар его любимого полка. Наконец наступило время пустить в бой и их. Султан нервничал, ведь, если они потерпят неудачу, он вряд ли будет в состоянии продолжать осаду. Он быстро отдал свои распоряжения. Прежде чем христиане успели передохнуть и починить частокол, им удалось закрыть разве что несколько проломов, на них обрушился град снарядов, стрел, дротиков, камней; а за этим градом беглым шагом наступали янычары, не бросаясь яростно вперед, как башибузуки и анатолийцы, а соблюдая идеальный боевой порядок, который не нарушали снаряды врага. Военная музыка, подгонявшая их вперед, гремела так оглушительно, что в перерывах между выстрелами пушек ее можно было слышать даже на другой стороне Босфора. Мехмед лично довел их до самого рва и стоял там, воодушевляя своими возгласами, пока они проходили мимо. Волна за волной эти свежие, превосходные и прекрасно вооруженные войска бросались на частокол, срывая бочки с землей, увенчивавшие его, разрубая балки, укреплявшие его, и приставляя лестницы там, где их нельзя было повалить, и каждая волна без паники прокладывала дорогу для следующей. Силы христиан были на исходе. Они бились уже более четырех часов, получив всего лишь минутную передышку, но бились отчаянно, зная, что, если уступят, их ждет конец. За их спинами в городе вновь звонили церковные колокола и громкие молитвы возносились к небесам.

Сражение у частокола перешло в рукопашный бой. Около часа янычары не могли сдвинуться с места. Христианам уже начало казаться, что их натиск немного слабеет. Но сама судьба была против них. В углу Влахернской стены, перед самым местом ее соединения с двойной Феодосиевой стеной, находился полускрытый башней небольшой проход для вылазок под названием Керкопорта. Его заперли еще много лет тому назад, но старики помнили о нем. Перед самой осадой его отперли вновь, чтобы осуществлять вылазки во вражеский фланг. Во время сражения Боккиарди со своими людьми успешно использовал проходом против войск Караджа-паши. Но теперь кто-то, возвращаясь после вылазки, забыл запереть калитку за собой. Несколько турок заметили вход, бросились в него, попали во двор и побежали по лестнице, ведущей на стену. Христиане, которые находились у входа, заметили происходящее и кинулись назад, чтобы вновь овладеть проходом и не дать туркам последовать за их первыми товарищами. В суматохе около пятидесяти турок остались в стенах, где их могли бы окружить и уничтожить, если бы в этот самый момент не случилось худшее несчастье.