Падение Иерусалима - [12]
— Совет как будто бы и недурной, — сказала Нехушта. — Но не знаю, согласится ли она вернуться к своему отцу.
— Должна согласиться: другого выхода у неё просто нет. А теперь отпусти меня. К вечеру я возвращусь с едой и одеждой и отведу вас на корабль.
Нехушта заколебалась.
— Не бойся же. Доверься мне.
— Ладно, — сказала Нехушта, — у меня всё равно нет выхода. Ты уж прости, если моё недоверие оскорбляет тебя, но мы ведь в большой опасности, и согласись, что странно найти друга в человеке, которому я угрожала кинжалом.
— Понимаю, — спокойно ответил Амрам. — Но я докажу тебе, что на меня можно положиться. А теперь отопри дверь. Когда я возвращусь, я буду стоять внизу вместе со своим рабом, делая вид, будто связываю случайно упавший тюк. Как только увидишь меня, сойди и впусти без всякого страха.
После ухода финикийца Нехушта села возле спящей госпожи и стала ждать с тревожно бьющимся сердцем. Разумно ли она поступила? Что, если Амрам предаст их и пришлёт за ними солдат, которые отведут их не на корабль, а в пыточный застенок? Что ж, что бы ни стряслось, у неё будет время убить и госпожу и себя, чтобы спастись от людской жестокости. А пока остаётся только молиться — и она обратила к Небесам неистовую, полудикую молитву, — не за себя, конечно, а за любимую госпожу и её будущего ребёнка. Тут она с благодарностью вспомнила предсказание Анны: дитя родится и проживёт долгую жизнь. Вспомнила она и другое предсказание — о скорой смерти матери — и горько заплакала.
Глава IV
СМЕРТЬ МАТЕРИ
Время тянулось медленно, но никто не тревожил их покоя. Часа в три дня Рахиль проснулась, отдохнувшая, но голодная; Нехушта же не могла предложить ей ничего, кроме зерна, от которого та отвернулась. В нескольких словах она поведала госпоже обо всём случившемся и спросила, что она думает по поводу придуманного Амрамом плана.
— План вроде бы неплохой, не хуже других, — ответила Рахиль с тихим вздохом. — Благодарю тебя, Ну, и финикийца, если он сдержит слово. Но я не хочу видеться с отцом, во всяком случае, в ближайшие годы. Ведь это он виновник моего горя.
— Не продолжай, — поспешно перебила её Нехушта, и долгое время они сидели молча.
За час перед закатом Нехушта увидела наконец внизу Амрама и раба с тюком на голове. Верёвка, которой был перевязан тюк, как будто бы ослабла: по приказу хозяина раб положил свою ношу на землю, и они стали вдвоём её перевязывать; покончив с этим делом, они медленно пошли к сводчатому проходу. Нехушта спустилась, отперла дверь и впустила Амрама с тюком.
— А где раб? — спросила она.
— Не бойся, милейшая, он человек надёжный и караулит снаружи, хотя и ничего не знает. Вы, верно, обе проголодались, а у меня тут полно еды. Помоги мне развязать верёвку.
Через несколько минут на свет Божий появились две бутыли старого вина, вкусная еда, какой Нехушта не пробовала уже несколько месяцев, роскошный плащ и другие одежды финикийского покроя, а также белая накидка с двойной каймой — такие носили в те времена служанки богатых финикиянок. Затем Амрам достал из-за пазухи кошель с золотыми монетами — денег должно было хватить им на много недель. 11ехушта поблагодарила его глазами, но, прежде чем она успела выразить свою благодарность вслух, он заговорил:
— Молчи! Я сдержал слово, вот и всё. Эти деньги я даю под процент; госпожа сможет Их вернуть в более спокойные времена. А теперь слушай! Я оплатил ваш проезд и за час до захода солнца отведу вас на галеру. Предупреждаю только, чтобы вы никому не говорили, кто вы такие; моряки считают, что присутствие христиан на борту — к беде. Помоги мне донести еду и вино. Когда поедите, переоденьтесь.
Они поднялись на крышу.
— Госпожа, — сказала Нехушта, — я не ошиблась в этом человеке. Он вернулся, и посмотри, что он нам принёс.
— Да благословит вас Бог, господин, за то, что вы помогли нам, беспомощным, — воскликнула Рахиль, не сводя голодных глаз с соблазнительных яств.
— Пейте, — весело сказал Амрам, наполняя чаши вином и водой, — эта влага взбодрит вас; ведь ваша вера не запрещает пить вино, я даже слышал, что вас называют «общиной бражников».
— Это не единственный возводимый на нас поклёп, — сказала Рахиль, принимая протянутую ей чашу.
Напившись и наевшись, обе женщины сошли в склад, помылись остатками воды и облачились с головы до ног в прекрасные, как будто пошитые для них на заказ благоухающие одежды — так удачно подобрал их размер Амрам.
Пока они одевались, уже начало вечереть. Дождавшись темноты, они тихо выскользнули на улицу, где их ожидал раб — дюжий, хорошо вооружённый малый, и впервые за долгое время страх в их сердце уступил место надежде.
— А теперь в гавань, — сказал Амрам, и они пошли, выбирая самые уединённые улочки — осторожность отнюдь не излишняя, ибо, узнав, что Агриппа поражён смертельным недугом, солдаты вышли из повиновения; в изрядном подпитии они разгуливали по рыночным площадям и большим улицам с криками и похабными песнями, врывались в винные лавки и частные дома и пили в честь Харона
