Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1 - [2]

Мне было девятнадцать лет, и я танцевала всего два раза в жизни: с отцом, когда семья решила отпраздновать мое шестнадцатилетие, и с двоюродным братом, тогда же. Не помню, чтобы это доставило мне особенное удовольствие; я двигалась под возгласы матери: «Кати, не сутулься! В такт, Кати, в такт!» С тех пор я не имела ни малейшего желания повторить подобное развлечение.

Я положила на тарелку картофельного салата и, не спеша, расправлялась с ним под музыку, когда внезапно до меня дошло, что я уже довольно давно являюсь объектом чьего-то пристального внимания. Я поняла, что это мужское внимание. Я растерялась. Мне сделалось как-то неловко. Я почти машинально поставила на стол тарелку, отложила вилку, отерла губы носовым платком, одернула жакет и подумала о своей скромной прическе (пышные темные волосы я зачесывала наверх и высоко закалывала). Таинственный «он» продолжал наблюдать за мной. Я начала нервничать и подумывать об уходе, даже сделала несколько шагов по направлению к двери. «Он» заметил и тоже начал действовать. Прямо передо мной внезапно очутился довольно высокий молодой человек. «Он» дружелюбно улыбался, и даже я при всей своей неопытности поняла, что «он» изо всех сил старается преодолеть природную застенчивость. Я растерялась еще больше. Кто он? Какое ему до меня дело? Мне захотелось резко крикнуть, чтобы он оставил меня в покое. Это внезапное, впервые в моей жизни проявленное ко мне мужское внимание напугало и всполошило меня. Еще бы! Ведь оно представлялось мне угрожающим, грозившим нарушить привычный мой уклад.

Наверное, на моем лице отразилось такое недовольство, что мой непрошеный вздыхатель совсем смутился.

– Вы Катарина? – пробормотал он. – Я… э-э… много слышал о вас…

– От кого же?

Я сама изумилась резкости, прозвучавшей в моем голосе. Но, господи, почему я так резка с ним? Да я просто груба, до неприличия груба. Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки. Мы растерянно стояли друг против друга. Я снова вынула из кармана носовой платок и принялась мять его в пальцах. Незадачливый кавалер заложил руки за спину.

Не знаю, что случилось бы дальше, но нас обоих выручила обаятельная незнакомка.

– Здравствуйте, Катарина! Я – Эмилия, Эми. Я так много слышала о вас. Мы с Иоганном опоздали к началу семестра. Мы из Берлина…

«Мы с Иоганном!» Я совершенно перестала понимать себя. Почему я, кажется, готова расплакаться в голос? Какое мне дело до того, что какая-то девица говорит о себе и об этом самом Иоганне «мы»! Я чувствовала, что щеки мои пылают. Усилием воли я заставила себя поднять глаза. Две пары дружелюбных глаз, навстречу моим; две чудесные улыбки. Что-то показалось мне странным. Но что? Незнакомка по-своему истолковала мою растерянность:

– Кати! Вы ведь позволите мне называть вас так? – я смущенно кивнула. – Вас удивляет наше с Иоганном сходство? Мы – близнецы…

Эти глаза, эти улыбки обезоруживали.

– Впервые вижу взрослых близнецов, – выпалила я. – Простите, что за чушь я несу!

Иоганн облегченно вздохнул. И вдруг мы все трое разом рассмеялись и почувствовали себя легко и свободно. Ганно пригласил меня. Я и не предполагала, что вальс и танго – это что-то изумительное. Через несколько упоительных мгновений мне уже казалось, будто я лечу, отталкиваясь носками легких туфель от начищенного паркета. Как-то незаметно мы оказались в центре внимания восхищенных гостей. Я с изумлением осознала, что восхищаются… мною! Да, да, представьте себе! Моей грацией, моим изяществом. И совершенно искренне. Растерянная, радостно возбужденная, я прервала танец, схватила Иоганна за руку и увлекла в другой конец комнаты. Он подвинул стул и принес лимонад в граненом бокале. Мне ужасно хотелось пить. Утолив первую жажду, я огляделась, ища Эмилию. А, вот она. Сестра Иоганна улыбнулась и покачала головой в ответ на приглашение Макса.

– Почему Эмилия не танцует? – спросила я. Голос мой невольно выразил теплоту и доверительность.

– У нее больное сердце, – серьезно проговорил Иоганн.

Я не понимала, как это произошло, но я слегка пожала его руку. И тотчас ужаснулась: что он может подумать об этом? Но почему, почему меня так волнует, что подумает обо мне этот незнакомый юноша? Нет, на сегодня довольно!

– Мне пора. Уже поздно, – я хотела, чтобы мой голос прозвучал решительно, но снова в нем прозвучали неожиданная откровенность и теплота.

– Мы проводим… – предложил Иоганн. Он больше не испытывал неловкости, а я сама не понимала, почему этот юноша кажется мне умным и своеобразным, мы ведь, в сущности, ни о чем не говорили.

– Мы уходим, Эми! – окликнул он сестру и замахал рукой, когда она повернулась к нам.

Эми и Ганно проводили меня до самого дома. Оба и вправду оказались умными, интересными собеседниками. Они умели не только говорить, но и внимательно слушать. Мы условились встретиться на следующий день после занятий и прогуляться в парке.

Ночью я долго не могла уснуть. Случилось то, чего я никак не ожидала: я понравилась молодому человеку! Мне не хотелось думать о нем: «влюбился»; само это слово вдруг показалось мне каким-то детским, ребяческим; можно было говорить, что я была «влюблена» в Томаса, но обо мне и Ганно так нельзя было говорить.