Падение Губернатора. Часть 2 - [77]

Ближе к рассвету, когда высокие окна засветились серебром и приемную залил бледно-серый свет, Лилли очнулась от грез. Она посмотрела на Остина. Жар усилился, и юношу знобило. Его темные глаза, в которых раньше всегда плясали озорные искры, теперь казались глазами восьмидесятилетнего старика. Под ними залегли глубокие тени, белки болезненно порозовели из-за лопнувших капилляров. Остину было трудно дышать, в легких скопилась жидкость, но он все равно улыбнулся Лилли.

– Что такое? О чем ты думаешь?

– Прислушайся, – прошептала она. – Ты слышишь?

– Что? Я ничего не слышу.

Она качнула головой в сторону боковой двери, ведущей в коридоры тюремного блока.

– Вот именно! – Лилли встала на ноги, оправилась и проверила пистолеты. – Похоже, ходячим надоели пустые комнаты, и они ушли. – Она передернула затвор одного из ругеров. – Я проверю тюремный блок, может, там есть что-то полезное.

Остин резко поднялся на ноги и чуть не упал от головокружения. Он подавил подкатывающую к горлу тошноту.

– Я пойду с тобой.

– Ни в коем случае, – она засунула пистолет за ремень, проверила второй и тоже засунула его обратно. – Ты не в форме. Я возьму остальных. Оставайся здесь и держи оборону.

Остин многозначительно посмотрел на нее.

– Я пойду с тобой, подруга.

– Ладно… – вздохнула Лилли. – Как хочешь. У меня нет сил спорить. – Она подошла к стеклянной двери, открыла ее и выглянула в сумрачное фойе. – Бен? Мэттью?

Все бойцы сидели на расстеленном на полу одеяле, сбившись в кучу. Ночь прошла без сна, и их глаза покраснели от усталости. На первый взгляд могло показаться, что они играют в какую-то игру: содержимое их карманов одной кучей лежало на одеяле, как будто они только сделали ставки. Но Лилли быстро поняла, что они делили свои скромные запасы – в карманах нашлось несколько шоколадных батончиков, ключи, сигареты, один фонарик, жвачка, пара охотничьих ножей, один телескопический прицел, одна рация, носовые платки, одна фляжка и моток изоленты.

– Что происходит? – Мэттью вскочил на ноги, потянувшись к оружию. – Что с юнцом?

– Я цел и невредим, – сурово ответил Остин, стоя за спиной у Лилли, но голос его намекал, что он столь же невредим, как побитый пес. – Спасибо, что спросил.

– Помогите мне быстро обыскать коридор, – сказала Лилли. – Мэттью, прихвати с собой свой АК… на всякий случай… И ты, Бен… Возьми с собой ножи, – она посмотрела на Глорию. – Остальные пусть держат оборону. Если что-то пойдет не так, сделайте один предупредительный выстрел. Ясно?

Все кивнули.

– Вперед, – сказала она своей группе, – не будем терять времени зря.

Трое мужчин вслед за Лилли подошли к боковой двери. Лилли достала пистолет, глубоко вдохнула и вытащила железный прут, который временно удерживал дверь. Затем она осторожно повернула ручку. Дверь тихо скрипнула и приоткрылась. Лилли выглянула в образовавшуюся щель и попыталась разглядеть весь длинный коридор.

Было темно и тихо. Двери нескольких камер были распахнуты настежь.

В дальнем конце коридора – так далеко, что они казались лишь грудой тряпья, – лежали останки трех солдат, которых Губернатор накануне отправил внутрь. Распростертые на выложенном кафельной плиткой полу, они были обезображены до неузнаваемости. Пол и стены были забрызганы их подсохшей кровью.

К счастью, насколько Лилли могла судить, ходячие уже ушли, хотя их гнилостная вонь до сих пор витала в воздухе.

Лилли кивнула остальным, и все один за другим шагнули в коридор.

Они дошли до середины коридора и не нашли ничего, кроме пустых камер, мусора и разбросанной одежды – люди явно собирались впопыхах, – как вдруг Остин услышал позади себя какой-то шорох. Обернувшись, он оказался лицом к лицу с огромным ходячим, который вышел из темной камеры без окон.

Остин отпрыгнул и инстинктивно поднял глок как раз в тот момент, когда здоровенный мертвец со спутанной, длинной, как у Распутина, седой бородой раскрыл жуткие челюсти и набросился на него. Его щеки были разодраны в клочья недавним огнестрельным ранением, молочно-белые глаза кровожадно сверкали. Старик пытался укусить Остина в лицо, но в этот момент ствол глока практически случайно оказался в горле у мертвеца. Остин начал давить на спусковой крючок.

– Остин, не стреляй! – прошипел Бен Бухгольц, шедший справа от юноши. – Шум! Остин, не надо!

Часто моргая от испуга, то и дело щурясь от ярких болезненных вспышек, вызванных жаром, Остин ударил монстра головой о ближайшую стену. От удара череп ходячего раскололся, но мертвец продолжил остервенело кусать ствол пистолета, засунутый ему в глотку, словно надеясь разжевать его.

Остин взревел и снова ударил мертвеца о стену, а затем еще раз и еще, и в этот момент он краем глаза заметил, как блеснула сталь, и лезвие ножа с чавкающим звуком вошло ходячему прямо в лоб.

По рукоятке полилась вонючая кровь и черная желчь. Бен Бухгольц высвободил нож, пронзил мертвеца во второй раз и в третий, пока бородатый ходячий не повалился на пол, истекая кровью.

Воцарилась напряженная тишина. С секунду все приходили в себя.

Затем они двинулись дальше. Остин шел последним, очень медленно. Желудок сводило от тошноты, по спине бежали мурашки, юношу знобило. Они направлялись к концу коридора. Во главе колонны шли Бен и Мэттью, каждый из которых держал в руках по ножу. Остин увидел, как Лилли остановилась возле открытой камеры в двадцати пяти футах впереди и внимательно посмотрела внутрь. Мужчины приостановились и оглянулись.