Падение царского режима. Том 1 - [13]

. – Алексей Николаевич, вы уже были допрошены один раз 15 Марта – не правда ли?

Хвостов. – Да.

Председатель. – Вам известно, что вы в заседании Чрезвычайной Следственной Комиссии?

Хвостов. – Да.

Председатель. – Я просил бы вас, не стесняясь рамками допроса, который с вас снят, рассказать нам все, что вам известно и как члену Государственной Думы и по должности министра внутренних дел, – о действиях бывших министров и прочих высших должностных лиц, расследованием действий которых мы заняты. Нас интересует, конечно, и та тема, которую вы задели при показании, данном вами г. Коровиченко, т.-е. тема о тех кружках, которые стояли рядом с правительством или, быть может, позади его и оказывали известное влияние. Эта тема подлежит углублению… В частности, мы просим вас остановиться на следующем: в своей деятельности министра внутренних дел испытывали ли вы, и в какой мере, и при каких обстоятельствах, – давление этих кружков, о которых вы уже давали показание? Вот канва… Благоволите начать.

Хвостов. – Я должен доложить, что вполне подтверждаю все, уже данное мною в показании. В сущности, это показание я считаю своей обязанностью дать, при чем оно не касается дел должностных и вверенных мне по должности министра внутренних дел, а лишь того, что случалось узнавать по этому поводу и что не входило непосредственно в задачу министра внутренних дел…

Председатель. – Я не понял вашу мысль… У нас не может быть здесь никаких тайн: вы не только в праве, но вы обязаны показать нам абсолютно все то, что вы знаете.

Хвостов. – Кроме тех обязанностей, которые на меня возлагались по должности, я руководствовался долгом русского человека, потому что вопрос касался больного для меня места – я разумею вопрос о шпионаже…

Председатель. – Не расскажете ли вы в такой последовательности: при каких обстоятельствах вы были назначены министром внутренних дел? Это – сперва…

Хвостов. – Может быть, вы мне разрешите взять более глубоко? Вы изволили сказать, что я должен показать то, что мне известно было раньше в качестве члена Государственной Думы… Уже издавна, в качестве члена Государственной Думы, я обратил внимание на немецкое влияние, которое, мне казалось, имелось в правительстве. Я занялся…

Председатель. – Вы когда обратили на это внимание?

Хвостов. – Еще членом Государственной Думы, почти в самом начале прибытия моего в Петроград – в 1912 году… До этого для меня, как служившего в провинции, те или другие влияния на петроградские сферы должны были оставаться в стороне… Единственный раз, когда мне пришлось встретиться с Распутиным, – это было в Нижнем Новгороде, когда я был губернатором. Ко мне приехал Распутин, мне в то время мало известный, о котором я слышал в виде толков, доходивших до провинции. Он предложил мне место министра внутренних дел. Было это, насколько я помню, – за неделю или дней за десять до убийства Столыпина. Я был удивлен его появлением, не придавал ему такого значения, какое впоследствии обнаружилось… Я крайне удивился возможности ухода Столыпина, так как в провинции нам казалось, что Столыпин – сила непререкаемая, нам казалось невозможным, чтобы он колебался, шатался или уходил… Распутин объявил мне, что он должен поговорить со мной, так как он послан, как он сказал, – «посмотреть мою душу»…

Председатель. – Кем послан?

Хвостов. – (Неопределенно:) из Царского послан – посмотреть мою душу… Это казалось мне, в то время непосвященному, несколько смешным, и я с ним поговорил шутовским образом, а потом, через несколько времени, я послал полицмейстера свезти его на вокзал. Распутин уехал…

Председатель. – Вы говорите, вам показалось странным, что это происходило еще при жизни министра внутренних дел, – вы выразили сомнение по этому поводу?

Хвостов. – Я выразил сомнение. Он сказал, что Столыпин должен уйти. Но, по правде сказать, я с ним серьезно не говорил… Я считал, что он одно из духовных развлечений в Царском Селе, но не считал серьезным, чтобы он мог иметь значение при назначении министров… Я знал, что в это время ко мне относился в высшей степени благосклонно бывший император Николай II… Его хорошие отношения ко мне завязались впервые, когда я был губернатором в Вологде и докладывал о возможности соединения вологодских рек с Сибирью чрез Урал. На это обстоятельство я, главным образом, напираю. Это его очень интересовало, я делал ему часто доклады, которые были более радужны, в смысле экономических перспектив, чем все остальное, что делалось в России в это время. Вот этим я обратил на себя его внимание… В предпоследний раз, перед указанным приездом Распутина, я был принят государем сидя, что считалось высшим знаком благоволения. Разговор велся об общих предметах.

Председатель. – А когда в последний раз перед этим визитом Распутина вы были в Царском?

Хвостов. – Я с точностью не помню, но так месяца за полтора… Мне было известно от близких лиц, от иностранных посольств, что обо мне постоянно ведется разговор на охоте… Но этот самый приезд Распутина в высшей степени поразил меня, и я к нему отнесся не серьезно. После этого мне пришлось быть уже в Царском…