Падение "ангелов" - [19]

— И что же погубило вас?

— Гниль, пропитавшая мою страну. Федерация пала, но не по вине сепаратистов, а потому что режим оказался неустойчивым. Вспыхнула революция в Москве, война и полились реки крови.

— И ты сражался не на стороне мятежников?

— Конечно же нет, — сплюнул Комаров. — Я с нашими союзниками пытался противостоять революции на улицах столицы, но врагов оказалось слишком много…

— Вы проиграли, — мрачно констатировал Данте.

— Да. А дальше увольнение, порицание и преследование. Нас, тех, кто остался верен родине, заклеймили отступниками и гнали как собак, объявили охоту, как за дикими животными. Проклятые регионалисты готовы были растерзать меня… они отобрали дом, семью и лишили родины, — Комаров резко поднялся и Данте увидел, что тот захотел хлопнуть по столу, но вовремя удержал гнев, прошептав одно лишь слово. — Ненавижу.

— Я думаю, вы мне не договариваете, — под маской нахмурился Данте. — У вас должна быть причина для злобы посильнее, чем потеря работы, крах родины и выживание.

— Может быть, в будущем я расскажу больше, — Комаров подтянул автомат. — Но не сейчас, нет настроения.

Данте только захотел продолжить диалог, но комната заполнилась басовитым криком из рации русского:

— Товарищ капитан! Наши стационарные аппараты ближнего обнаружения зафиксировали движение на севере. До ваших позиций им три километра.

— Сколько сигнатур?

— Примерно полторы тысячи. По-видимому, это недобитки из Сибирской Федерации и Московской Республики. Дошли всё же…

— Хорошо, конец связи, — Комаров отключил рацию, бросив пристальный взгляд на Данте. — Мне только что сообщили, что полторы тысячи боевиков к нам приближаются с севера. Они попытаются выбить нас с занятых позиций и восстановить власть республики в этом регионе. Что вы будете делать?

Данте призадумался, опустив голову к земле. Он стоит в только что отбитом штабе, за который они лил кровь, и неистово бились и сейчас отступать — значит признать тщетность всех потуг к победе. Но если он отступит, то сохранит жизни своих людей и себя, не даст семье остаться без отца, однако нарушит прямой приказ Императора и навлечёт позор на свой орден.

«Ещё одна дилемма… ещё один выбор… как же хочется не выбирать», — горестно подумал Данте.

— Комаров, понадобится твоя помощь… ты же хочешь поквитаться за Москву?

— Ох, Данте. Молод ты ещё… местью мало что можно исправить… исковеркать душу — да, но не исправить. Свою рюмку «горькой» мести я уже выпил.

— Проклятье! — вспылил Данте и ткнул в сторону распиленной решётки, там где ещё пару минут назад сидели пленные. — Ты видел, что они вытворили!? Ты хочешь, чтобы это повторилось в масштабах города-миллионика? Бога ради, не уж то в тебе нет милосердия?

Данте решился защищать этот клочок земли до последней капли крови. Так повелел Император, так требует безопасность миллионов людей, которые прячутся от кошмаров войны в городе за линией фронта и это необходимо для его семьи. Если он сейчас отступит, то имперская кара коснётся не только его, но и Сериль с дочерью.

— Вот чтобы ты сделал на моём месте, Комаров?

— Я бы на твоём месте отступил, Данте, но раз у тебя случай «особенный», так и быть, помогу. Приказа от полковника не поступало, с полком связь оборвалась, и мы сейчас одни, — Комаров, запрокинув автомат, бросил печальный взгляд в сторону окна. — Только попытайся выжить. Для семьи ты важнее, чем для страны, ибо твоя жена и… кто там у тебя был… дочь; им без тебя тяжко придётся, а Рейх пошлёт ещё одну порцию жертв на алтарь войны.

— Постараюсь, — Данте протянул руку в сторону Комарова. — Спасибо.

— Не меня благодари, а ребят моих, что решились помочь «союзнику в деле противодействия противнику Государства Российского».

— То есть? — насупился Данте, но маска скрыла это, являя лишь безжизненно-чёрные очертания экипировки.

— Под моим командованием — отделение добровольцев и больше тут нечего говорить.

— И что же их сподвигло?

— Это неважно. Лучше скажите, как вы будите строить оборону? Врагов около две с половиной тысячи, а нас в несколько раз меньше.

— Пойдём, найдём командиров.

Спустившись, и выйдя из здания, Данте направился через внутренний двор, ступая по опалённым кускам строения, выдранных из зданий неудачными попытками гранатомётчиков уничтожить танк. Пространство ужимают стены, у которых, на месте старых клумб разбросаны мешки и ящики из пластика, а под ногами хрустит камень из выбитой брусчатки. Позади него плетётся Комаров, меланхоличным взглядом посматривая по сторонам.

— Ох ты, братец! — во двор, в сопровождении одного человека вошёл Яго. — И что же вы нарешали?

— А это, кто с тобой? — Вопросил Данте, указав на высокого человека, на котором иная униформа, чем на «плачах»; это плотный панцирь на груди, прикрывающий весь торс и покрашенный в цвет вороного крыла с эмблемой пурпурного креста на сердце, с прикреплёнными наплечниками и высоким горжетом; высокие бежевые сапоги с голенными знаками двуглавого орла, под чёрными щитками и покрывающие цвета ореха плотные штаны; на руках перчатки, украшенные растительным орнаментом и обеспеченные электронным дисплеем; а защита головы представлена плотным шлемом и маской с пурпурными визирами на маске, у которой вместо противогаза трубка, отведённая назад.