Падение - [30]

В отделе пахнет бумагой и гретым супом. В комнате три женщины. Две из них, примостившись с разных сторон узкого стола, пьют чай с печеньями. Третья, оторвавшись от экрана компьютера, встречается глазами с Кирой.

— Вы что-то хотели?

Серебряные украшениями в восточном стиле матово поблескивают на ней. Бирюза, кораллы, речной жемчуг.

— Я…на работу…

Кира вдруг теряется. Уверенность куда-то улетучилась, предательски задрожал голос. Женщина кивает, молча забирает ее папку и раскладывает документы на столе. Встает и тут же на ксероксе снимает копии с диплома и паспорта, личного листка по учету кадров и складывает все это в отдельную стопку, вместе с резюме. Она делает все ловко, быстро и без суеты. Серебро глухо гремит на ней. К Кире, на пару минут, возвращается потерянная уверенность. Ей даже кажется, что прямо сейчас ее поведут в зал, где она покажет свое великолепное гранд аллегро. На всякий случай она захватила рабочий леотард и новенькие пуанты, которые хорошенько размяла дома и натерла кончики канифолью, чтобы не поскользнуться. Только бы ей дали время на разогрев.

— А где фотографии?

— Ой, нужны фотографии?

— Да две.

— Я принесу…

Как же она так могла так опростоволоситься? Нужно срочно звонить Мусе или Глебу, чтобы спросить где это можно сделать.

— Хорошо, принесете завтра. Сейчас напишете заявление на конкурс…Подождите… — женщина опять разбирает папку и, наткнувшись у самого дна на вырезки хвалебных статей из газет и журналов, ошеломленно застывает как кобра увидевшая мангуста. Некоторые статьи с фотографиями. Кира на них получилась четко, можно даже рассмотреть задорную улыбку на ее лице. Она начинает точно также улыбаться женщине, сейчас начнется переполох и ее сразу поведут показывать главному балетмейстеру. Женщина снова выуживает ее диплом и раскрыв внимательно изучает.

— Так, подождите…Вы не в оркестр?

— Нет, я в балетную труппу, — удивляется Кира ее вопросу.

Взгляд женщины холодеет.

— У нас вакантные должности только для артистов оркестра. Я думала вы на конкурс музыкантов подаете документы.

Кира снимает шапку, чтобы лучше слышать.

— А когда же конкурс для балетных?

— Такого не было уже несколько лет, своих хватает. Из всего штата танцует только две трети. Вы мастер сцены?

— Я солистка.

— И солистов своих тоже хватает, — твердо говорит женщина.

Она быстро впихивает все разложенные документы обратно в папку и протягивает ее Кире. Теперь все три женщины напряженно смотрят на нее, выжидая когда она уйдет. Кира проходит к двери и берется за ручку. Неужели это все? Вот за этим она ехала сюда три тысячи километров? Для этого оставила все, что у нее было дома? Она решительно возвращается к столу, ей нужно спросить, в конце — концов что она теряет?

— А может быть как-нибудь можно?

— Не можно. Я же вам говорю, у нас штат укомплектован под завязку. Свои годами не танцуют. Ждут очереди, а потом не дождавшись, уходят на пенсию.

Кира ожидала чего угодно, только не этого. Что, ее даже не посмотрят? Не дадут ей ни одного шанса? Остается последнее, хотя это и противно.

— Скажите, а Заболоцкий в театре?

Лицо женщины смягчается. Две другие, услышав знакомую фамилию перестают разговаривать. Заболоцкий, здесь твои друзья или враги?

— Вы его знаете?

— Да, мы вместе учились.

— Он в Таиланде. Вчера уехал в отпуск на две недели, — серебряные украшения опять звенят. Голос женщины теплеет. — Знаете что, я оставлю копии ваших документов и если что-то появится, мы вам позвоним. На вашем месте все таки, я бы не очень надеялась…Это должен быть какой-то совершенно особый, исключительный случай.

В отделе кадров знают, Заболоцкий — восходящая звезда и стремительно летит к славе. На него уже начинает ставиться репертуар. Он наверняка будет протежировать эту крошку. Землячество — сильное чувство у периферийных и портить с отношения с этой девочкой незачем. Потом будет рассказывать в газетах, как у нее документы не брали.

— Я занесу завтра фотографии? — спрашивает Кира.

— Да-да, занесите, но это не срочно. Можете не завтра, а как-нибудь…, - отмахивается женщина.

Кира натягивает шапку и выходит в коридор.

На улице холодно, тучи затянули солнце и все стало серым. В душе теперь тоже прохладнее и темнее. Кто же знал что все так не просто? Вера Петровна расстроится, хотя ей можно пока ничего не говорить. Остается одно — ждать Заболоцкого. Мамонт был прав, Ники поможет договорится чтобы ее посмотрели. За все остальное она не переживает. Дайте ей только маленькую лазеечку, проползти ящеркой в этот дворец, ступени которого она готова целовать. Ей нужен только один шанс и она его получит! Киру голыми руками не возьмешь, она не из тех, кто сдается. Ей только нужно, чтобы ее увидели, а там она задаст пороху, расстреляет всех как из пулеметов, своими ногами. Убьет напором и техникой. Кира бодрится, но в душу понемногу закрадывается сомнение. А вдруг она не так талантлива, как воображает? И прыжок у нее не такой высокий? Конечно, для своей сцены она была хороша. Где родился там и сгодился. А сгодится ли она здесь? Лауреаты конкурсов и премьеры других театров здесь счастливы в кордебалете постоять. Возьмут ее в кордебалет? В третий ряд у кулисы? А Мамонт предлагал ей репетировать Китри и еще заманивал парочкой предложений, от которых обычно в обморок падают. А она отказалась и решила стать большой рыбой в большой реке. Выскочила из своего маленького аквариума. Не задохнется ли она по пути к этой большой реке? А как жалко каждого потерянного дня! Она так рвется на сцену, в пучину этой сумасшедшей театральной жизни. Ощутить на сцене восторг всевластия над зрителями, упиваться своим ликующим, полным бешеной энергии телом. Смотрите что я могу, смотрите. Дайте мне вашу энергию восхищения от того, что я могу. Она задыхается вне театра, как рыбка без воды. Как она хочет танцевать!