Падение Адама - [10]

— Ты и меня, видно, причисляешь к ним — тупым гантелям. Все это бесполезно. Я хочу только одного…

— Надуть губы, ныть, роптать, смотреть волком, погрязнуть в жалости к себе, потому что ты наконец нашел то, что не покупается.

— Да! — прошипел он. — А почему бы и нет! — Он сердито махнул рукой, указав на свои безжизненные ноги. — Посмотри на меня!

— Как раз это я и собиралась сделать, — заметила Лайла спокойно.

Не успел он и глазом моргнуть, как она уже сдернула простыню.

Адам прямо-таки задохнулся от неожиданности. Лайла на мгновение застыла как вкопанная, сумев, однако, скрыть свое волнение. На своем веку она повидала немало людей всех возрастов в разной физической форме, разного роста и пропорций. Но никогда ей не встречалось совершенное, достойное резца греческого ваятеля или кисти живописца тело. Давид Микеланджело — да и только! Но более мужественный и загорелый. Ей нестерпимо захотелось потрогать мягкие темные волосы на его коже.

Ясно, что он несколько дней голодал, — слегка выпирали ребра и провалился живот. Но до несчастного случая он много занимался спортом: развитые мышцы бедер и икр не позволили бы усомниться в этом. Он удовлетворил бы даже самую требовательную женщину, даже самую взыскательную поклонницу мужской красоты.

— Превосходно, — произнесла Лайла, изо всех сил стараясь изображать безразличие. — Теперь понятно, почему ты так расстроен: великолепные, послушные прежде мышцы сейчас тебе не подвластны.

Она накинула на его чресла белое спортивное полотенце.

— Давай приступим.

— К чему?

— К тому же, что пытались проделать трое предыдущих терапевтов, пока ты не выставил их вон. Я стану массажировать каждый сустав, выворачивая его в разные стороны настолько, насколько это возможно.

— Да, действительно, каждый из них таким образом напрасно терял время.

— На сей раз это мое время. И едва ли пустая трата, потому что мне за него хорошо заплатят. А тебе все равно деваться некуда, так не лучше ли лежать спокойно и не молоть языком попусту.

Последние слова Лайлы заглушили его краткие ругательства, в которые он вложил всю свою боль и беспомощность, несмотря на недвусмысленность этих скабрезностей.

Она неодобрительно посмотрела на него:

— Извини, но ты еще не в форме. Ты лишен потрясающего наслаждения. Впрочем, боюсь, что как только потенция восстановится, ты меня не захочешь. Ты считаешь, что уже ненавидишь меня, но то ли еще будет, когда мы перейдем к ПНП.

— Это что еще за дьявольщина?

— Психоневрологическая помощь.

Его глаза вспыхнули темным огнем.

— Звучит отвратительно.

— Ничего особенного. На сегодня достаточно и пассивных упражнений в кровати, но приготовься с завтрашнего утра начать упражняться стоя, и затем последует перевод на кушетку.

— Упражнения стоя?

— На наклонном столе. Тебе не впервой, я знаю, так что не надо немых сцен.

— Ненавижу эту чертову штуку.

— Веселого мало, согласна. Но это улучшает кровообращение, ты же не хочешь, чтобы твоя кровь застоялась. Кроме того, подобного рода упражнения способствуют нормализации мочеиспускания. Опять вернуться к катетерам?! Ведь при полной неподвижности вероятны любого рода инфекции, образование песка, камней и прочие заболевания, вроде этого.

— Неужели нельзя поговорить о чем-нибудь другом? — спросил он, вдруг побледнев.

— Конечно, можно. Что тебя интересует?

— Ничего.

Встав у кровати, Лайла взяла его правую стопу в руки и начала вращать негнущийся шаровой сустав.

— Как часто Пит переворачивает тебя?

— Вообще не переворачивает.

— Ты запретил ему?

— Да. Это унизительно.

— Тебя надо переворачивать каждые два часа.

— Ха-ха.

— Неудивительно, что у тебя пролежни на спине. Отвергая из мальчишеского упрямства необходимую помощь, ты только вредишь себе и усугубляешь болезнь.

— Я привык обходиться без посторонней помощи.

— Самоуверенный супермен.

— Что в этом плохого?

— При данных обстоятельствах это глупая и вредная позиция. — Но, увидев, что он готов возразить, она быстро добавила: — Однако, если ты хочешь оставаться независимым, научись поворачиваться на кровати сам. — И заметив, что заинтересовала его такой возможностью, пояснила: — Вот тут-то и пригодится трапеция. Если тебе стыдно ею пользоваться в чьем-либо присутствии — попрактикуйся в одиночестве, дело пойдет на лад. Чувствуешь что-нибудь?

— Нет.

Она обошла вокруг кровати и принялась за другую ногу.

— Может, поговорим об этом?

— О чем?

— О несчастном случае.

— Нет.

— Очень жаль, что твои друзья погибли.

— Мне тоже, — сказал он тихо, закрывая глаза, — но, им, похоже, легче, чем мне.

— Ну и глупость же ты сморозил! Ты что, и вправду думаешь, что лучше было бы умереть?

— Да, — выдохнул он резко, — лучше, чем оставаться несчастным и никчемным калекой на всю жизнь.

— Почему на всю жизнь? Твой позвоночник цел. А я знаю людей с переломом позвоночника, которые выкарабкались и далеко не беспомощны. Работают, творят, создали семьи: все зависит от тебя, от позиции.

— За лекцию платить дополнительно?

— Нет, она предоставляется бесплатно глупым, невежественным людям с искаженным пониманием сути вещей. Весьма вероятно твое полное выздоровление, хотя, возможно, пройдет много времени.