Падающий факел - [16]

Лицо Майкла Вайермана пылало. Он словно бы поджидал здесь Хармона, чтобы высказаться и теперь желает спора, горячей дискуссии – а может быть просто хочет, чтобы его переубедили?

Томас Хармон медленно покачал головой. Ну что поделаешь с таким? Он ведь уже немало прожил на этом свете – как-никак четверть века осилил. Что будет с ним через следующую четверть века, изменит ли он свои взгляды на жизнь, чему научит она его чему-нибудь? Вот, например, он, Хармон, находится теперь так далеко от того, чему его давным-давно учили другие и до чего он когда-то доходил своим умом сам. Кто такой этот Майкл – ни рыба, ни мясо – тонет в воде и беспомощно бьется на суше – Боже мой! Нужно думать не о том, чем станет этот вызывающий беспокойство мальчик, а о том, что он есть сейчас!

Кто я такой чтобы рассчитывать здесь на успех, что я могу – разве произнести над ним пару магических слов, которые заставят его думать иначе?

Почувствовав к Майклу симпатию, Хармон вдруг понял, как молодой Вайерман стал таким, как он есть. Водоворот жизни захватил его, сковал по рукам и ногам и исказил форму его сознание, но повлиял при этом не только на него, но и на всех тех, кто был в ответе за него, кто должен и обязан был эту форму сознания выстраивать.

Поражение – поражение, которое никто не хотел признавать, поражение, называющееся любым другим именем кроме истинного, потому что окружающие Майкла взрослые не могли вынести мысли о поражении – вот что сделало из него то, кем он стал сейчас. Но тогда что же, подумал Хармон, что же сделало из меня то, чем я стал?

– Майкл…

Хармон замолчал. Что он собирается сказать этому мальчику – волшебное слово? А есть ли такое слово вообще? В мире людей нет места волшебству. У нас есть история, чем мы обычно называем политически лояльно выстроенную цепочку событий прошлой политической жизни. У нас есть психология, чем мы называем внутреннюю политику индивидуальной личности. У нас есть социология: наука о результатах применения политики в жизни. У нас есть то, что каждый человек знает о других людях, о том, что возможно сделать с людьми и что из этих возможностей в силах сделать лично он. Политика – этот бородатый анекдот он устал выслушивать на всех выборных компаниях, в которых принимал участие – это искусство распоряжаться возможностями. Которые так и остаются возможностями. Так каковы же возможности Майкла Вайермана? Или Ральфа Вайермана? Или Томаса Хармона?

– Майкл…

– Да, господин Хармон?

Что я делаю? Зачем мне искать для всех нас волшебное решение, если ясно, что такого не существует в природе? Если для поиска ответа недостаточно наших общих сил?

– Майкл… – начал он в третий раз.

– Может, вам лучше присесть, господин Хармон? – встревожено спросил его молодой человек.

– Нет. Нет, не нужно, со мной все в порядке, Майкл…

Внезапно Хармон сообразил, что дрожит от волнения как осиновый лист. Он должен остановиться, должен заставить себя прекратить бессмысленные поиски решения, которое каким-то образом сможет спасти их всех. Ведь их проблема неразрешима.

Внезапно встрепенувшись, он сказал:

– Майкл… Ты можешь подняться сейчас со мной наверх? Прямо сейчас?

– Наверх?

– Я… я вот тут подумал кое о чем. Мне кажется, это может помочь твоему отцу… и мне… решить одну проблему.

Томас Хармон резко повернулся и, неловко скрывая волнение, бросился обратно к лифту – он спешил начать осуществлять задуманное, пока накапливающиеся сомнения не скуют их тяжким грузом по рукам и ногам, пока не придет желание повернуть назад. Он настроил свой разум на разрешение проблемы, и разум его дал ответ, потому что был вполне в силах сделать это. Возможно это был не совсем тот ответ, которого он ждал, но об этом его разум ему пока что ничего не сказал.

Теперь они могут попытаться начать, вот о чем думал Хармон, и возможно, у них что-нибудь получится. Если парень согласиться быть с ними, они могут попробовать. Новый символ, подкрепленный старым именем. Президент может согласиться с этим предложением, в особенности если Хармон добавит, что желает продолжать работу. Йеллина он вытерпит. Он вытерпит все что угодно и чем угодно пожертвует – если только это поможет приблизить победу. Он не может снова дать себе пасть жертвой сомнений и мучительных неопределенностей. Ответ в этом мальчике, иначе не может быть!

Монархическое наследование, в их-то время? Хармон фыркнул. Смешная мысль. Но народ – народ, который так мудр, но всегда с готовностью позволяющий провести себя – сможет ли народ верно угадать в новом Вайермане молодое и энергичное продолжение старого? Но ведь по большому счету, это так и есть. И какое кому дело, если несколько землян окажутся более зоркими и быстроумными, чем остальное подавляющее большинство – не в силах будут эти несколько жалких выдающихся единиц ослабить эффект знаменитого имени! Все, что им нужно сейчас, это время; немного времени и легкое на подъем население с высоким процентом энтузиастов, а после этого все силы ОЦС будут в их распоряжении, десантники и боевые корабли, и старый Вайерман успеет прибыть на место прежде, чем пузырь лопнет. Конечно же парень согласится помочь им, сомнений нет, он будет стараться изо всех сил.