Падающая звезда - [129]

Я ответил, что все понимаю. Убедился, что вся моя многолетняя работа, работа всей моей жизни сведена на нет. Счета сведены. Простой обмен. Я не сказал, что слишком хорошо понимаю ее. Оставил свое мнение при себе.

Она вышла из машины и захлопнула дверцу. Не знаю, почему я поднял бумажку. Я заметил белый лоскуток между сиденьями. Она что-то искала в чемодане. Я развернул узкую длинную бумажную полоску – квитанция на бензин с заправочной станции в Лас-Вегасе. И дата; первое июля. Это было вчера. Я сунул бумажку в карман. Вышел из машины. Вернулся к дому. Вот тогда-то я и понял, что произошло.

«Лас-Вегас. Первое июля». Она доехала до Лас-Вегаса из Санта-Фе на машине. Рейс в Лос-Анджелес.

Вот когда я с абсолютной уверенностью понял, кто убил Леонарда Джакобса.

Вот когда я совершенно точно понял, что и я, и ты, дорогая, будем ее следующими жертвами. Я все сопоставил, и вывод напросился сам.

Но я не могу предоставить ей доступ к тебе или мне. Я должен опередить.

Поэтому я вернулся в свою комнату. Уложил вещи. Осталось довести до финала заключительную сцену. Я снова сел к компьютеру и снова записал все задуманное. Экран мягко светился в темной комнате. Посмотрел на часы. Сейчас ты уже там. Я знаю, что должен делать».

Глава 28

– Эпизод с поездом, – сказала Ния. – Я знаю, они введут каскадера, когда машина будет стоять на железнодорожных путях. Но я не хочу садиться в эту машину. Совсем не хочу, после того, что случилось с «Харлеем».

Створчатые двери «Пинк Адоб» открыты во внутренний двор. На розовые стены ложатся тени. Фонари зажжены. Ния повернула стеклянный кувшин с мерцающей свечой. Пристально глядела на пульсирующее пламя.

– Мы можем попросить людей Куинтаны осмотреть машину вдоль и поперек, проверить все механизмы, – успокоил ее Харм.

Ния потягивала вино и разглядывала маски на стене. Дерево, растущее в баре, все так же тянуло свои ветки через крышу – к небу. Харм продолжал:

– Хотелось бы знать, почему ты панически боишься сцены с поездом, но хочешь участвовать в захвате этого парня?

– Там управляю я, – ответила Ния. – Это – моя сцена. Я придумала ее и ставлю. Машина может взорваться, поезд сойти с рельсов. А его я просто буду ждать где-нибудь в комнате, а вы с Куинтаной – неподалеку наготове. Дадите мне передатчик и револьвер…

– Возможно, он не захочет, чтобы ты была вооружена.

– Но я вооружена. Я и сейчас вооружена.

– Как?

– Я взяла револьвер из тумбочки, когда мы останавливались и заходили к тебе домой. – Ния посмотрела вниз на карман куртки.

– Ния, это незаконное утаивание.

– Это ты утаиваешь, – ответила она.

– У меня есть разрешение.

Она перегнулась через стол, взяла его за руку.

– Ты все преувеличиваешь, – сказал Харм. – Тебя знобит, да?

– Это называется страх, – тихо ответила Ния. – Леонарду нравилось, когда я впадала в подобное состояние. Он считал, когда мне страшно, когда я боюсь – то играю исключительно.

– Если мы благополучно проведем задуманное, тогда, надеюсь, он прав.

– Я тоже, – сказала она. – Знаешь, сегодня я подумала о, действительно, странных вещах. Я говорила тебе, что после взлома, мне казалось, что в спальне чего-то не хватает. Так случается, когда привыкаешь к вещи, перестаешь ее замечать. Потом она вдруг исчезает, и ты никак не можешь вспомнить, что пропало.

Харм кивнул.

– Я поняла. Я вспомнила в то утро, в гостинице, когда собирала вещи. Я вспомнила, как пропал халат из домика на ранчо. Так вот, это уже вторая пропажа. У меня исчез еще один халат. Тот, который Леонард купил мне в Париже. Я надевала его, когда мы путешествовали. И только тогда, когда была с ним. Целый год или около того я просто не видела халата. Он был шелковый, цвета шампанского. Харм, я думаю, что его украл тот человек, который ворвался в мой дом в Каньоне Лорель.

– Что тебя заставляет так думать?

– Как-то странно. Леонард вдруг спросил у меня о халате. Фактически, это последнее, что он мне сказал. Он вернулся с дороги и спросил, что стало с ним. А халат исчез из моего дома той весной. Я не хватилась его, потому что мы с Леонардом перестали бывать вместе. Я просто чувствовала, что из гардероба что-то исчезло.

Над ними склонилась официантка.

– Простите, – сказала она. – Вы – мисс Уайтт?

Ния кивнула.

– Вас просят к телефону. Аппарат в конце бара.

– Ты говорила кому-нибудь, что мы пойдем сюда? – спросил он.

– Ты говорил Дьердь, – прошептала Ния, испуганно взглянув на Харма. – Она спросила, и ты ответил.

Ния отодвинула стул, но Харм удержал ее.

– Подожди. Мне это совсем не нравится. Ты слишком заметна. Как только выйдешь на середину зала, ты будешь, словно на сцене.

Ния огляделась – маленькие окна, выходящие на улицу, широко распахнутые створки стеклянных дверей.

– Ты думаешь, что кто-то, вооружившись винтовкой с оптическим прицелом, засел на каменной стене перед церковью?

– Он уже наблюдал за нами однажды, помнишь? Он снял нас на пленку, а мы даже на заметили, где он находился.

– Почему бы тебе не пойти со мной? – предложила Ния.

– Я принимаю твое приглашение, – произнес голос в телефонной трубке, она не узнала его.

Мужской голос, почти шепот. Легкий иностранный акцент. Длинные гласные, твердые согласные. Восточная Европа. Но на Мирину совершенно не похоже. И, определенно, голос мужской.