Падальщики. Книга 4. Последняя битва - [3]

Лес. Лес? Лес. Это лес. Прямо перед глазами. Черное стекло. Трещина. Лес. Пахнет лесом. Это лес… лес… цай шулин ли1…шулин… лин… лин … лин2…

Глава 1. Новое начало

6 февраля 2071 года 09:00

Тесса

Утренняя пробежка подходила к концу. Зелибоба лидировал, Перчинка шла вторая, я же безнадежно от них отстала. И хотя у этих двоих было больше времени привыкнуть к холмистому маршруту посреди зимнего леса – они уже четыре года изучают окрестности Бадгастайна, организовывая терренкуры для его обитателей – отставала я вовсе не по причине незнания маршрута. Полторы недели назад Кейн вколол мне сыворотку, мой организм медленно восстановил антивирусный гомеостаз, и, как оказалось, вместе с сопротивлением заражению пришли человеческие качества. Я потеряла в выносливости и сноровке, пулевые отверстия в бедре, что я получила во время эвакуации людей из Желявы, до сих пор заставляли хромать, я с завистью смотрела, как Зелибоба тягал штангу в сто пятьдесят килограмм, потому что сама едва могла выжать полсотни.

Кейн вернул меня в начальную стадию заражения, а значит, я стала ближе к человеческой норме.

Мы до сих пор не знаем, насколько хватит действия сыворотки. Она не порождает рецидив. Мой организм с каждым днем постепенно поддается атаке вирионов. Все, что мы можем делать сейчас, это измерять время до возникновения ОВС. Острый вирусный синдром – научный термин, которым Кейн обозвал момент критически низкого сопротивления организма жажде. Я не ученый. Я солдат. И я этот момент называю «без трех минут кровожадный убийца без мозгов».

Жизнь превратилась в скачкообразную синусоиду, где на оси Х бесконечно тянется время, а на нижнем экстремуме функции по оси У ждет монстр. Наша задача – не достигать нижнего экстремума, потому что за его пределами человек забывает себя и превращается в хищника.

Лилит – наша первая пойманная особь – до сих пор не очнулась ото сна, в котором ее сознание под действием сыворотки медленно возвращалось на трон, смещая заразные вирионы. Уже полторы недели я каждое утро стою возле плексигласового бокса, где безмятежно спит Лилит, и все жду, когда она проснется. Лилит – наше сокровище. Именно она докажет эффективность теории Кейна о трехкомпонентной сыворотке.

– Клянусь, еще бы минута и я бы побежал за тобой обратно вот с этими санками, – произнес Зелибоба.

Они с Перчинкой стояли на крыльце гостиницы «Умбертус», ставшей нашим домом, и насмехались над моей тяжелой одышкой.

Я взглянула на детские санки, которые стояли возле входа, и, запыхаясь, спросила:

– Почему раньше не додумался?

Легкие горели, лицо щипало, печень стонала, а почки сварились вкрутую после часового бега по сугробам и холмам.

– Негрустишка, – Перчинка похлопала меня по плечу, – в конце концов, ты же не можешь быть лучшей во всем.

С этими словами да еще с ухмылками в придачу оба вбежали внутрь.

В холле меня уже ждала куча людей, от которой я пыталась скрыться на пробежке. Но мудрый дядя Питера Паркера3 произнес великую цитату, изменившую мою жизнь «С большей силой приходит большая ответственность». Именно эта цитата красовалась на трусах с Человеком-пауком, которые Хайдрун сшила для меня из детских простыней, когда я только появилась под их крышей. Амбиции спасти целый мир от заразы тонули под атакой ежедневной рутины, обещающей вогнать меня в депрессию.

– Тесса, мне не хватает рук в кухне! Попробуй приготовить еды на двести пятьдесят четыре рта два раза в день! – первым возник Свен, сложив руки на груди.

Он батрачил в кухне день и ночь, чтобы прокормить резко увеличившееся население нашей гостиницы. Полторы недели назад мы вывезли из разгромленной Желявы двести тридцать восемь человек. Мало спасти их жизни от неминуемой смерти, теперь эту жизнь надо было поддерживать, потому что люди по-прежнему были заперты в подвале без разрешения выйти на поверхность.

В принципе вся рутина теперь и состояла в том, чтобы поддерживать жизнь людям. Обстоятельства резко обрубили мои планы спасти весь мир от вируса, потому что я с трудом справлялась с человеческим дерьмом. Причем реальным дерьмом, о котором мне уже возвестил Фабио.

– Мы установили всего четыре унитаза на две с лишним сотни человек, канализация не справляется! У нас ни фильтров, ни реагентов, чтобы уничтожить запах!

– А на него каждый день сбегаются зараженные. Они уже все подножие горы облепили, как мухи, – добавляла Арси.

– А еще у нас кончились медикаменты: сорбенты, анальгетики, противовоспалительные, – поддакивала Хайдрун.

Я шла мимо ребят, не зная, что им ответить.

– Тесса! – обиженно воскликнула Куки.

– Что? – резко ответила я. – Все, что я слышу от вас, это проблемы, и хоть бы один предложил решение!

Я заперлась в своей комнате, не торопясь приняла душ, потому что считала, что имею право, черт возьми, хоть немного пожить для себя, а не для каждого просящего. А потом меня тут же атаковала моя совесть, напомнившая о том, что у меня есть личная душевая, в то время как у двух сотен людей, запертых в подвале гостиницы, есть лишь один шланг с водой.

– Черт! – выругалась я и выключила воду.

С каждым днем обстановка накалялась, а я по-прежнему не знала, как ее решить. Я ступила в тот же круговорот дерьма, что существовал на Желяве – нам необходимы ресурсы. Того, что каждый день привозили мы с Перчинкой, Зелибобой и Томасом, критически не хватало, но я не могла выпустить Падальщиков на поверхность, потому что у подножия гор нас ждала плотная стена зараженных, которую человеку ни за что не пересечь. Так на моей шее затягивалась петля: с каждым днем нужда в поверхности возрастала, и с каждым днем зараженных вокруг горы становилось все больше.