Падальщик - [158]
— Я не знаю тайны!.. — крикнул с пола Ли-Вань.
В следующую секунду со стороны золотой машины раздался гул, то и дело сменяющийся шипением. Лицо Леона осветило призрачное мерцание монитора на груди Лизы.
— Я не понимаю…
Программист не закончил — послышался полный ужаса крик Самуэля:
— Посмотрите на ребенка!
Все обернулись к прозрачной колыбели. С треском раскололся пластик, в стороны отлетели трубки, лопнули бинты… Ребенок вдруг стал огромным.
Страшно закричала Геня.
Чудовище повернулось и открыло рот. Края огромной черной дыры задвигались, — младенец силился что-то сказать, но из дыры не исходило ни звука.
В темноте глаза Лизы вдруг ярко вспыхнули — один кристалл темно-синим, другой бордовым цветом. Из машины раздался голос. Хриплый, свистящий, он произносил слова с неведомым акцентом:
— Узнаете ли вы меня, люди?
В тот же миг Ли-Вань увидел, как все присутствующие вдруг медленно поднялись с пола и встали прямо… Лица их разгладились, сделались спокойными — почти радостными. Фон Рихтхофен, Девин, Самуэль, Леон, ассистенты, — все, двигаясь медленно, обошли ребенка и встали вокруг него кольцом. Даже Геня, выбравшись из кровати, приползла ко всем, и не в силах подняться, стояла в кругу на четвереньках, поднимая во тьме вверх белое, как мрамор, лицо.
Вот люди, как по команде, открыли рты:
— Мы узнаем тебя, Яхи.
Ребенок качнул огромной головой и опустил к ним зеленое лицо с глазами-дырами:
— Любите ли вы меня?
Люди, стоящие внизу, ответили нестройным хором:
— Мы любим тебя, Яхи.
Повернув голову вбок, младенец издал стон.
— Что главное для вас, люди?
Улыбаясь мраморными улыбками, люди ответили:
— Любовь, Яхи.
С ужасом Ли-Вань увидел, как в темной палате там и тут зажглись желтые мутные огни — это были глаза обступивших Падальщика людей.
— Идите ко мне.
Качнувшись, люди сделали шаг к огромному младенцу — мрачным утесом возвышался он посередине их круга.
Ли-Вань в отчаянии подскочил к Фон Рихтхофену, схватил его за руку.
— Опомнитесь!..
Старик посмотрел сквозь него мутными желтыми глазами и восторженно улыбнулся.
— Геня! Самуэль!
Ли-Вань подбежал к друзьям. Каменные лица.
Он дернул Самуэля за руку, потянул прочь от ребенка, — тело Самуэля будто вросло в пол. В следующую секунду, не переставая улыбаться, Самуэль поднял руку и ударил Ли-Ваня. Кулак был, словно железный молот, — сознание помутилось; желтые огни побежали по кругу, слились в золотую лодочку, — лодочка поплыла в темноте, подпрыгнула, погасла…
— Любовь, — сказал Самуэль и переступил через тело.
— Любовь… — хором повторили другие.
Огромный темный рот на зеленом лице чудовища открывался все шире, — он стал похож на темную тучу. Края тучи были неровные, клочьями; тьма от тучи уже просочилась сквозь разбитые окна, — словно грязный дым, она ползла над домами, над улицами…
— Ближе… — сипло простонала машина. — Ближе…
Ли-Вань очнулся на полу и открыл веки — прямо перед его глазами лежало что-то гадкое, серо-зеленое.
Он поднял голову — звякнул об пол прилепившийся к лицу осколок разбитого зеркала. На секунду он задержал взгляд, потом вновь осторожно приблизил лицо к кусочку. И отшатнулся в ужасе — зеленый урод посмотрел на него из остроугольного осколка, зеленый урод с заросшим плесенью лицом, с крючковатым носом, с пустыми черными дырами вместо глаз, со ртом, перекошенным в беззвучном крике…
— Ах-ах-ах!… — услышал Ли-Вань над собой гулкий смех. — А-а-а-х! А-а-ах!..
— Я? — в ужасе поднял голову Ли-Вань. — Я?!.
— А-а-ах! Ах-ах!..
Сквозь смех, показалось ему, он различил идущие откуда-то издалека — из страшного далека — слова:
— Тыыыы… Отец…
В панике смотрел Ли-Вань на свои руки — они стали зеленые, бугристые; кривые, тонкие пальцы оканчивались длинными желтыми когтями…
— Я человек! Я человек!
Вместо крика он услышал сухое щелканье.
Огромный зеленый ребенок склонился к нему и, казалось, внимательно рассматривал его своими черными глазами-пустотами. Из ползущей по потолку черной тучи послышалось гулкое, далекое:
— Мы будем насыщаться… Отец…
Сладковатый запах разложения проник в ноздри, — что-то заворочалось во рту — неотвратимое, тягучее, влекущее…
Ли-Вань рванулся к окну, открыл створки окна, взобрался на подоконник, встал там.
Творение породит Творца. Кого сотворил человек из своего прошлого, тот в конце концов сотворит его. Самый несчастный из людей, не зная как творить себя правильно, он сотворил…
Ли-Вань почувствовал, как, предваряя падение, стремительно погружается во тьму. Он занес ногу над улицей.
Мысль мелькнула в голове. Словно в кромешной черной воде вспыхнула чешуей и пропала серебряная рыбка.
В мире вдруг стало тихо. Даже огромный жуткий ребенок, окруженный застывшими улыбающимися людьми за его спиной, затих. Смотрели на него, запрокинув головы, люди внизу на улице; глаза у них были тоже мутные, желтые. Вот они увидели, как существо, возникшее высоко в проеме дымящегося окна, шевельнулось… Полы синего плаща на нем поднялись, и за спиной у существа стали стремительно расти и расправляться два огромных черных крыла…
Что это была за мысль… Последнее оставшееся человеческое в Ли-Ване цеплялось за мелькнувшую во тьме серебряную рыбку. В ней, в ней было спасение. Где она? Что она?
В первый вторник после первого понедельника должны состояться выборы президента. Выбирать предстоит между Доком и Милашкой, чёрт бы их обоих побрал. Будь воля Хаки, он бы и вовсе не пошёл на эти гадские выборы, но беда в том, что мнение Хаки в этом вопросе ровным счётом ничего не значит. Идти на выборы надо, и надо голосовать под внимательным прищуром снайперов, которые не позволят проголосовать не так, как надо.© Sawwin.
Ее история началась в поезде.На дворе 1956-ой год, и миром правят осевые силы Третьего Рейха и Императорской Японии. Чтобы отпраздновать свою победу, Гитлер и Император Хирохито устраивают тур Аксис: ежегодное соревнование мотоциклистов среди соединенных континентов. Победитель награждается аудиенцией с крайне скрытным, ставшим почти затворником, Адольфом Гитлером в Токио, на Балу Победителей.Яэль, бывшая заключенная лагеря смерти, насмотрелась на достаточное количество страданий, и пять волков, вытатуированных у нее на руке, являются постоянным напоминанием о тех дорогих ей людях, которых она потеряла.
«Тянитолкай» – остроумный рассказ, написанный в 1966 году и посвященный фантастическим отношениям писателей и КГБ. В уста чекистов из Большого дома на Литейном, 4, автор вложил высказывания диссидентов: «Взгляните только на редакторов: ни одного приличного человека! Если не подлец, так дурак, а если не дурак – то негодяй», – сказал мой сосед с неожиданной страстью. «А иначе и не удержится!» – добавила девушка. Я с удивлением переводил глаза с одного сотрудника на другого. Право, можно было подумать, что я нахожусь посреди самых крайних, самых прогрессивных из моих знакомых.
В Аскерии – обществе тотального потребления, где человек находится в рабстве у товаров и услуг и непрекращающейся гонки достижений, – проводится научный эксперимент. Стремление людей думать заменяется потребительским инстинктом. Введение подопытному гусю человеческого гена неожиданно приводит к тому, что он начинает мыслить и превращается в человека. Почему Гусь оказывается более человечным, чем люди? Кто виноват в том, что многие нравственные каноны погребены под мишурой потребительства? События романа, разворачивающиеся вокруг поиска ответов на эти вопросы, унесут читателя далеко за пределы обыденности.
История, близкая по духу к «Тяжело быть богом», рассказывает о планете Озерон и организации, известной как Корпус. В попытке взрастить и воспитать цивилизацию, агенты влияния Корпуса используют все возможные методы… Удастся ли им это?
