Пацифист. Берта - [27]

- Вы меня не поняли, товарищ Миляев. Это не музыкальная группа. Ее сочинения другие. А руководит ею некто Ася Сологуб.

Боже мой! Из уст полковника услышать об Асе? Это невероятно. Прошла, казалось, вечность с того дня, как они встретились, и лишь только мама в письмах иногда напоминала о ней, спрашивала, кто она такая, ибо уж больно часто звонит ей, интересуется Женей и его службой. Изольда Яковлевна не знала, кем девушка приходится ее сыну, поэтому уходила от прямых ответов, придумывая, что он совсем пропал, никаких писем с той поры, как посадили его на гауптвахту.

- Полюбуйтесь.

Полковник бросил на стол большие глянцевые фотографии, и Женя нерешительно взял одну из них. На фото увидел знакомую Пушкинскую площадь, памятник поэту, но только со спины, у пьедестала,- группу людей с лозунгами. Четко были видны надписи, от которых похолодело внутри: «Горбачев! Где Евгений Миляев?», «Маршал Соколов! Жив ли Евгений Миляев?», «Верните члена пацифистской организации «Линия»!».

Лица на фотографиях незнакомые, но вот в профиль Женя увидел Асю, вот она что-то выкрикивает, подняв сжатую в кулак руку, а вот и приятель Максим Нефедов. Что за маскарад? При чем тут Генеральный секретарь и министр обороны?

А он-то, Женя Миляев, тут при чем?!

Женя непонимающим взглядом посмотрел на полковника. Тот кивнул головой в сторону «гражданского:

- Корреспондент газеты «Красная звезда» товарищ Золотарев Владимир Михайлович. Покажите, пожалуйста, материал.

Корреспондент развернул иностранную газету, протянул Жене, и тот увидел крупный заголовок: «Wherе is Eugeni Мillyev?», а посередине текста собственную фотографию, доармейскую еще, на которой он, при длинных волосах, отрешенным взглядом взирает на суету окружающего мира.

Корреспондент стал переводить статью:

- «Где Евгений Миляев? Уже прошло несколько месяцев, как советские военные власти насильно забрали на военную службу члена московской пацифистской организации «Линия» Евгения Миляева. Его увезли под конвоем ночью из дома-мастерской, где он проживал один.

Евгений Миляев - талантливый художник, его работами интересовался западный мир как неординарными, но его отчислили из художественного училища за то, что он изображал мир не таким, как того хотели официально признанные так называемые художники-руководители. Он поселился в скромной квартире (Женя подумал: «Скромненькая квартирка… 24 квадратных метра жилая комната и 10 метров кухня, санузел раздельный, холл, темная комната, паркет, лоджия».) и самозабвенно отдался творчеству («По двадцать рублей с каждого портрета, в том числе Оксаны»),

Постольку Евгений Миляев вел целомудренный образ жизни («Ха-ха!»), поскольку советские власти никак не могли привлечь его к ответственности, так как он не нарушал советских законов, поэтому его, как социально опасного элемента, насильно призвали в армию.

По имеющимся у организации «Линия» сведениям, Евгений Миляев объявил голодовку, которая длилась в армейских условиях три недели. Его, измученного, посадили в карцер, где ему приходилось спать на цементном полу («После встречи с киевлянкой я действительно был слегка измучен»).

Мы не знаем до сих пор, жив ли наш соратник, противник насилия, или его давно уже нет в живых. Мы призываем общественность Запада откликнуться на нашу боль и приложить максимум усилий по вызволению Евгения Миляева из советского заточения.

Московская пацифистская организация «Линия». Ася Сологуб, Лев Казаков, Максим Нефедов и др.»

Женя сидел ошеломленный, и диктофон некоторое время крутил пленку вхолостую.

- Что вы на это скажете? - спросил наконец полковник.

- Чушь,-сказал Женя.

- Но вы хорошо знаете этих лиц?

- Я бы так не сказал. С Асей я встречался пару раз.

- Наша газета,- заговорил журналист,- намерена дать опровержение этой клевете, и нам, разумеется, надо знать всю правду.

Полковник встал, прошелся по кабинету.

- Ваши командиры сообщили нам, что вы достойно служите. Я помню портреты военачальников вашей работы. Вы действительно талантливый художник, и я, Помнится, объявил вам благодарность.

«Какой там талант - наплевать и забыть»,- подумал Миляев.

- Ваш отец дипломат?

- Дипломат.

- Почему вы об этом никому не говорили здесь?

Миляев пожал плечами:

- А зачем?

Женя встретился взглядом с лейтенантом Капустиным, увидел, как у того удивленно ползут вверх брови. Наверняка думает сейчас о том, что по уставу он обязан знать о подчиненном только «деловые, политические и моральные качества, а также имя, фамилию и год рождения, род занятий до военной службы, семейное положение, успехи и недостатки каждого военнослужащего в боевой и политической подготовке». И все, о родителях - ни слова.

Полковник подошел к Миляеву. Тот встал.

- У политического отдела части и у представителей прессы есть предложение, чтобы вы дали интервью Центральному телевидению. Так что, товарищ Миляев, вам необходимо будет отбыть в Москву. Считайте, что это и отпуск, и служебная командировка одновременно.

Женя не знал, что ответить. То ли благодарить, то ли прикладывать руку к головному убору, как при получении приказания.

Всю оставшуюся до отъезда неделю Женя был в приподнятом настроении. Поездка в Москву, казавшаяся еще совсем недавно невероятной, почти невозможной, теперь вдруг обретала реальность, а причина - это не главное.