Пациент - [16]

— Вот почему в конце концов я и согласился на этот дом. Здесь, на берегу, возникает видимость полного покоя, особенно по вечерам. — Его глаза сияли в лунном свете. — Вы спасли мне жизнь. Для вас, вероятно, в этом нет ничего особенного. Уверен, вы делаете это каждый день, но мне захотелось поблагодарить вас где-то в тишине, а не посреди вечеринки, где любой может вклиниться в наш разговор.

— Каждый врач на моем месте…

— Это неправда, не каждый. Поверьте, я знаю. Врачи на самом деле не слушают, но вы выслушали. Вы дали мне выговориться. Я почувствовал себя возрожденным. Мне показалось, что мир, в котором существует такая доброта, как ваша, не может быть плохим местом.

Было ли это проявлением моей доброты? Или просто случаем, для которого нашлось достаточно времени, и меня привлек человек и его история?

— Я пытался рассказать о вас Офелии и Блейку, но они тоже не слушали. Они никогда не слушают. Я был на грани нервного срыва. У меня они уже бывали раньше, я вам говорил. Все могло кончиться намного печальней. А теперь мне лучше, вы меня исцелили. Почему вы улыбаетесь? Не верите мне?

— Вы выглядите довольно хорошо, но вряд ли это моя заслуга.

— А вы совсем другая, когда улыбаетесь.

Обычно я не воспринимала всерьез комплименты от пациентов, но этот был мне приятен — и я испугалась. Будто рухнул один из защитных барьеров, которые меня окружали, и я оказалась на краю обрыва. Я не ответила; я не знала, что сказать.

— Простите. — Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Люка, но в его голосе не слышалось сожаления. — Вероятно, я ужасный пациент?

Я покачала головой и попыталась рассмеяться, но от последних слов мне стало не по себе. Они вызвали в памяти образ Брайана, его полуулыбку и шепчущий голос; даже звуки вокруг теперь казались шепчущими: шелест деревьев, тихие шорохи в камышах. В таких местах на берег в поисках пропитания могут выходить водяные крысы; возможно, это их хвосты шуршали в траве.

Я вздрогнула. Люк снял и накинул мне на плечи свой пиджак; тот был тяжелым, шелковая подкладка еще хранила тепло хозяина.

— Нам пора возвращаться, — сказала я. — Вы хозяин вечеринки, гости будут гадать, куда вы делись.

Люк покачал головой:

— Это вечеринка Офелии, уж точно не моя.

Мы бок о бок пошли обратно к горящим фонарикам и дому. Шум реки затихал позади нас.

— Это была ее задумка, — продолжал он. — Люди, цветы, декор. Я просил ее ничего не затевать, я не выношу подобных вещей.

Он снова пренебрег правилами, как тогда в клинике, как будто обычный путь к дружеским отношениям казался ему слишком долгим.

— Проигнорировать все это оказалось труднее, чем я предполагал. — Он повернулся ко мне, его лицо белело в лунном свете. — Как только Офелия с Блейком обнаружили это место, они загорелись желанием жить здесь. Я был слишком занят, чтобы хорошенько все обдумать, и это было ошибкой. Я не хочу так жить, никогда не имел подобной цели.

Мы приближались к дому, который предстал перед нами во всем своем сияющем огнями великолепии. Шпиль собора уходил в небо, возвышаясь над древними стенами и двускатной крышей этого сказочного сооружения, тонкого и изящного, словно сделанного из сахарной глазури. «Неужели Люк решил искать у меня сочувствия посреди такого великолепия?» Должно быть, он почувствовал мой безмолвный вопрос.

— Это, конечно, потрясающе, но дом строили для какого-то богатея или в лучшем случае как церковное имущество. Люди, которые его возвели, остались за его стенами. Я предпочел бы жить как они. Пустая комната, лист бумаги, открытое пространство за окнами.

— У строителей, о которых вы говорите, не было открытого пространства за окнами, — заметила я, не удержавшись. — В их хижинах и окон-то не было.

— Конечно, вы правы. Я имел в виду, что хотел бы довольствоваться малым.

— А что бы вы нарисовали на своем листе бумаги? — «Наверное, дом его мечты, современное сооружение, которое он жаждал построить всю жизнь».

— Деревья, горы и небо.

— Почему не дома?

— Дом, который мне нужен, уже построен. Он во Франции, помните? Вам стоило бы съездить взглянуть на него. Вы бы поехали, если бы я предложил?

Это было приглашение из тех, которыми разбрасываются, не подумав. Представляю, как бы он был ошарашен, прими я его. Я на мгновение вообразила себя на пороге красивой виллы на Лазурном Берегу. Люк открывает дверь, вежливо маскируя удивление и тот факт, что совершенно забыл мое имя. Остальные члены семьи и друзья, потягивая напитки, сидят во дворе на солнышке, мальчик плещется в бассейне с другими детьми. Блейк появляется со стаканом чего-то прохладительного и демонстрирует дружелюбие, но Офелия смотрит со скукой. Меня, конечно, приглашают войти, но атмосфера остается неловкой. И я сбегаю при первом удобном моменте.

Мы наконец подошли к дому; кто-то запер боковую дверь, и нам пришлось воспользоваться парадным входом. Гости уже начинали расходиться. Когда мы поднимались по ступеням, я услышала смех Офелии и краем глаза заметила, как повернулась в нашу сторону ее светловолосая голова. Она разговаривала с епископом. Не думаю, что она обратила на меня внимание. Она сразу взяла Люка под руку и увлекла его в толпу гостей.