Пача argentino - [43]
— Грейся, сукин сын! Грейся!..
Да ну нахрен! Он меня спалить тут хочет?!
Я с новыми силами начинаю долбиться в дверь, но результата так и не добился.
А снаружи раздаётся издевательский смех Митяя.
— Шибче бейся! Башкою! Ну а я пошёл…
Вот же пидор! Я кинулся к ящику с песком и стал горстями кидать песок на горящий мех и стену, куда попал керосин.
А ведь Митяй так и уйдёт безнаказанно! На улице темно уже, даже луна не позволит лицо различить, только силуэт.
Так что, если кто сейчас его и увидит, то опознать не сможет. А снаружи огня ещё не видно…
Я заскочил на верстак. Нет, не получится мне через окно выбраться, даже если догола я разденусь. Слишком уж окно маленькое.
Через разбитое стекло прекрасно было видно силуэт Митяя, уходящего от кузницы. Уже метров на двадцать он ушёл.
— Эй, Митяй! Открой кузню! Клянусь богом, ничего тебе не сделаю!
Тот остановился и крикнул в ответ:
— Я ж тебе говорил, беги в свою Аргентину. А теперь поздно уже. Прощевай!
Ах ты, ублюдок! Ну и я не беззубый телёнок безответный. У меня зубы есть!
Я выдрал из кармана гудка наган, который всегда беру с собой, и прицелился в чёткий чёрный силуэт на светлом фоне.
Далеко, с-сука…
Дах!.. Выстрел и тут же жуткий вой! Я попал!!!
Митяй валится в снег и воет! А я спрыгиваю с верстака и продолжаю тушить огонь.
В принципе, пожар не сильно страшный, если разобраться. Это я с перепугу и неожиданности растерялся просто. В основном всё горит в горне. Ну и на мех попало и на стену немного.
Если бы в горне у меня не было углей, то и гарантии бы не было, что кузница загорится. Да и так…
Пламя я всё же смог сбить. Лишь в горне ещё догорали остатки. А на улице продолжал, захлёбываясь, выть Митяй…
Я опять забрался на верстак. На фоне снега в лунном свете я заметил несколько бегущих силуэтов с оружием.
А Митяй всё продолжал выть, но уже тише. Или сил у него нет больше, или же сдохнет скоро. Да и похрен на него…
— Эй, люди! Помогите! Откройте двери! — начинаю я орать, привлекая к себе внимание.
Силуэты, столпивщиеся возле Митяя, начинают крутить головами.
— Это я, Павло Мулинский! Аргентинец! Меня в кузне заперли! Двери не открываются. Помогите открыть…
Несколько человек настороженно подошли к кузнице. Увидев меня, выглядывающего в разбитое окно, остановились.
— Что случилось, Павло?
— Да хрен его знает! Я пилу точил, домой собрался, а дверь закрыл кто-то. Да ещё и поджечь захотели. Бутылку с керосином горящим в окно закинули. Еле потушил…
Гляньте, чего дверь не открывается-то?
— Да тут завязано у тебя… Чичас ослобоню… А кто стрелял то?
— Да я и стрелял. Увидел, что поджигатель уходит, вот и пальнул…
— Дык энто што? Энто Митяй спалить тебя хотел што-ли?
— Так это Митяй был? То-то голос мне знакомым показался…
Тем временем срезали верёвку с щеколды и дверь распахнулась. В неё заглянуло несколько бородатых лиц, оценили в свете ещё горящего в горне огня последствия пожара и выпустили меня наружу.
Фух… Неприятные всё-таки моменты я пережил. Так ведь и помереть можно нечаянно…
Осмотрев всё внимательно и убедившись, что ничего не загорится больше и горн почти прогорел, я забрал свою пилу и замкнул кузницу. А потом вместе с остальными пошёл к толпящемуся возле Митяя народу.
Тот уже не выл. Лежал скорчившись в луже крови и только судорожно всхлипывал.
— Не жилец Митяй… Да и жить не схотел бы. Без хера што за жисть? Пуля-то хер ему оторвала с яйцами вместе…
— Так я ж сзади стрелял… Не мог я туда ему попасть…
— Дык ты в жопу ему прямо в дырку попал, ну а пуля заодно и хер ему оторвала…
Бр-р… Врагу такой смерти не пожелаешь… Митяй всхлипнул ещё раз и затих, вытянувшись… Помер…
Пахло кровью, дерьмом и керосином… И ещё свежим перегаром…
Все потянули с голов шапки. Снял и я. Бог ему судья! А мне он больше не враг…
Откуда-то появились Осадчий и Сёмка, которые и увели меня домой.
Там меня встретила Лиза, молча помогла умыться и усадила за стол. Тут ещё и Степаныч пришёл с бутылью самогона и мы с ним молча помянули Митяя. Хоть он и дурак был, но смерти его я не желал. Особенно такой жуткой…
Не лез бы ко мне, жил бы спокойно, женился бы на ком-нибудь… Лизу я ему по любому бы не отдал…
Нажрался я, короче…
С утра ничего не хотелось делать. Поел, навернул грамм сто самогона и опять завалился.
Чёртов Митяй! Ну вот какого хера ему это нужно было?.. А я теперь как людям в глаза глядеть буду?
Хоть и не виноват я, а всё равно неприятно. Ладно, что случилось, то случилось. Переживу как нибудь. Хоть это и неприятно…
После обеда к нам заглянул Степаныч.
— Не вини себя, Павло. Митяй пьяным был и пожечь тебя схотел. Так что ты вправе был. Никто тебя не винит… Любой то же самое сделал бы…
… На похороны я не ходил, как и моя Лиза. Степаныч был там, правда, и рассказал что и как.
Жалели все Митяя конечно, но и меня не винили. Тут Митяй сам себе злобный Буратино оказался… Не умеешь пить, так не пей!
Постепенно всё вернулось на круги своя. Поговорили про смерть Митяя немного и успокоились. Только мне пришлось покаяться перед священником, когда тот приезжал в станицу. Получил епитимью и на этом всё.
Кузницу мне потом помогли отремонтировать. Новые меха сделали, стекло новое на окно…
Попал как-то пенсионер… конкретно так он попал… в девочку… Нет ни командирской башенки на автомате Калашникова, ни советов Сталину… Встречаются непарламентские выражения… От автора: Не десантник и не спецназовец. Никаких супер способностей тоже нет. Даже память обычная, скорее даже дырявая память… А жить хочется. И подсказать некому, и даже самого завалящего ноута нет с информацией. Самый обычный человек. Со своими желаниями и тараканами в голове… Получилась книга неоднозначной и немного скандальной… А вообще ГГ живёт своей собственной жизнью.
Порог буйного 68-го года, партизанская республика в сердце Анд, подъем профсоюзного движения, патриотически настроенные офицеры и другие общественные силы. Индейцы гуарани, аймару и кечуа, шахтеры оловянных рудников и нефтяники, солдаты и рейнджеры, американские инструкторы, бывшие нацисты, коммунисты и леваки всех мастей. Команданте Че Гевара, городские партизаны Гильен и Маригелла, молодой преподаватель Абимаэль Гусман, братья Кастро и один бывший студент-этнограф из Москвы, ныне команданте Тупак Амару. Партизанский очаг создан, теперь нам нужна партизанская страна. ¡Hasta la victoria siempre!
Мир Меча и Магии. Прошло пятьсот лет с тех пор, как отгремела Великая Битва Магов. Но мир не угас, хотя бесплодные выжженные земли, стали прибежищем Чудовищ и разной Нечисти. Возвращаться в то место, где тебя пытались убить — дурная примета. Но Алексу пришлось вернуться, хоть он сделал это не по своей воле. Согласившись на просьбу архимага, сопровождать королеву и её мать, он отправляется с ними в путешествие по землям Голубого мира. Что ждёт их в этом походе, никто себе не мог представить. Обложку на этот раз делал не я, а, похоже, сам автор.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Аварии случаются и с машинами времени. Безнадежно сломался компас «будущее-прошлое». Вот и попадают герои рассказа в неизвестные места и непонятные времена…
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.
Попаданец в тело южань-вонга, зная ближайшие события, помогает джедаям справиться меньшими потерями.