Озорной Пушкин - [3]

Под фартуком скрыта

Приманка людей.

Пастушка приходит

В вишенник густой

И много находит

Плодов пред собой.

Хоть вид их прекрасен

Красотку манит,

Но путь к ним опасен —

Бедняжку страшит.

Подумав, решилась

Сих вишен поесть,

За ветвь ухватилась

На дерево взлезть.

Уже достигает

Награды своей

И робко ступает

Ногой меж ветвей.

Бери плод рукою —

И вишня твоя,

Но, ах! что с тобою,

Пастушка моя?

Вдали усмотрела, —

Спешит пастушок;

Нога ослабела,

Скользит башмачок.

И ветвь затрещала —

Беда, смерть грозит!

Пастушка упала,

Но, ах, какой вид.

Сучок преломленный

За платье задел;

Пастух удивленный

Всю прелесть узрел.

Среди двух прелестных

Белей снегу ног,

На сгибах чудесных

Пастух то зреть мог,

Что скрыто до время

У всех милых дам,

За что из Эдема

Был выгнан Адам.

Пастушку несчастну

С сучка тихо снял

И грудь свою страстну

К красотке прижал.

Вся кровь закипела

В двух пылких сердцах,

Любовь прилетела

На быстрых крылах.

Утеха страданий

Двух юных сердец.

В любви ожиданий

Супругам венец.

Прельщенный красою

Младой пастушок

Горячей рукою

Коснулся до ног:

И вмиг зарезвился

Амур в их ногах;

Пастух очутился

На полных грудях.

И вишню румяну

В соку раздавил,

И соком багряным

Траву окропил.

1815?

Городок

(Отрывок)

Кладбище обрели

На самой нижней полке

Все школьнически толки,

Лежащие в пыли,

Визгова сочиненья,

Глупона псалмопенья,

Известные творенья

Увы! одним мышам.

Мир вечный и забвенье

И прозе и стихам!

Но ими огражденну

(Ты должен это знать)

Я спрятал потаенну

Сафьянную тетрадь.

Сей свиток драгоценный,

Веками сбереженный,

От члена русских сил,

Двоюродного брата,

Драгунского солдата

Я даром получил.

Ты, кажется, в сомненьи…

Нетрудно отгадать;

Так, это сочиненьи,

Презревшие печать.

1815

«От всенощной вечор идя домой…»

От всенощной вечор идя домой,

Антипьевна с Марфушкою бранилась;

Антипьевна отменно горячилась.

«Постой, – кричит, – управлюсь я с тобой;

Ты думаешь, что я уж позабыла

Ту ночь, когда, забравшись в уголок,

Ты с крестником Ванюшкою шалила?

Постой, о всем узнает муженек!»

«Тебе ль грозить! – Марфушка отвечает, —

Ванюша – что? Ведь он еще дитя;

А сват Трофим, который у тебя

И день и ночь? Весь город это знает.

Молчи ж, кума: и ты, как я, грешна,

А всякого словами разобидишь;

В чужой п…зде соломинку ты видишь,

А у себя не видишь и бревна».

1813–1817

Измены

«Все миновалось!

Мимо промчалось

Время любви.

Страсти мученья!

В мраке забвенья

Скрылися вы.

Так я премены

Сладость вкусил;

Гордой Елены

Цепи забыл.

Сердце, ты в воле!

Все позабудь;

В новой сей доле

Счастливо будь.

Только весною

Зефир младою

Розой пленен;

В юности страстной

Был я прекрасной

В сеть увлечен.

Нет, я не буду

Впредь воздыхать,

Страсть позабуду;

Полно страдать!

Скоро печали

Встречу конец.

Ах! для тебя ли,

Юный певец,

Прелесть Елены

Розой цветет?..

Пусть весь народ,

Ею прельщенный,

Вслед за мечтой

Мчится толпой;

В мирном жилище,

На пепелище,

В чаше простой

Стану в смиреньи

Черпать забвенье

И – для друзей

Резвой рукою

Двигать струною

Арфы моей».

В скучной разлуке

Так я мечтал,

В горести, в муке

Себя услаждал;

В сердце возженный

Образ Елены

Мнил истребить.

Прошлой весною

Юную Хлою

Вздумал любить.

Как ветерочек

Ранней порой

Гонит листочек

С резвой волной,

Так непрестанно

Непостоянный

Страстью играл,

Лилу, Темиру,

Всех обожал,

Сердце и лиру

Всем посвящал.

Что же? – напрасно

С груди прекрасной

Шаль я срывал

Тщетны измены!

Образ Елены

В сердце пылал!

Ах! возвратися,

Радость очей,

Хладна, тронися

Грустью моей.

Тщетно взывает

Бедный певец!

Нет! не встречает

Мукам конец…

Так! до могилы,

Грустен, унылый,

Крова ищи!

Всеми забытый,

Терном увиты

Цепи влачи…

1815

Рассудок и любовь

Младой Дафнис, гоняясь за Доридой,

«Постой, – кричал, – прелестная, постой!

Скажи: «Люблю» – и бегать за тобой

Не стану я – клянуся в том Кипридой!»

«Молчи, молчи!» – Рассудок говорил,

А плут Эрот: «Скажи: „Ты сердцу мил!”»

«Ты сердцу мил!» – пастушка повторила,

И их сердца огнем любви зажглись,

И пал к ногам красавицы Дафнис,

И страстный взор Дорида потупила.

«Беги, беги!» – Рассудок ей твердил,

А плут Эрот: «Останься!» – говорил.

Осталася – и трепетной рукою

Взял руку ей счастливый пастушок.

«Взгляни, – сказал, – с подругой голубок

Там обнялись под тенью лип густою».

«Беги! беги!» – Рассудок повторил,

«Учись от них!» – Эрот ей говорил.

И нежная улыбка пробежала

Красавицы на пламенных устах,

И вот она с томлением в глазах

К любезному в объятия упала…

«Будь счастлива!» – Эрот ей прошептал,

Рассудок что ж? Рассудок уж молчал.

1814

«Орлов с Истоминой в постеле…»

Орлов с Истоминой в постеле

В убогой наготе лежал:

Не отличился в жарком деле

Непостоянный генерал.

Не думав милого обидеть,

Взяла Лаиса микроскоп

И говорит: «Позволь увидеть,

Чем ты меня, мой милый, е…»

1817?

К ней

Эльвина, милый друг, приди, подай мне руку,

Я вяну, прекрати тяжелый жизни сон;

Скажи, увижу ли… на долгую ль разлуку

Любовник осужден?

Ужели никогда на друга друг не взглянет?

Иль вечной темнотой покрыты дни мои?

Ужели никогда нас утро не застанет

В объятиях любви?

Эльвина, почему в часы глубокой ночи

Я не могу тебя с восторгом обнимать,

На милую стремить томленья полны очи

И страстью трепетать?

И в радости немой, в блаженствах упоенья

Твой шепот сладостный и томный стон

внимать

И в неге в скромной тьме для неги

пробужденья

Близ милой засыпать?

1815

На Пучкову

Зачем кричишь ты, что ты дева,