Озорной купидон - [17]

Она бесконечно обрадовалась, что Ник и Мария наконец встретились.

Она вытащила нотную бумагу. Там было написано:

«Любовь с первого взгляда

Огромна, как Монтаны небеса,

Прекрасна, как полночные глаза.

Волшебный взгляд, полночный взгляд,

И вот уж нет пути назад».

Шейла вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Тернер стоял в дверях, засунув руки в карманы джинсов, и улыбался.

— Чему ты улыбаешься?

— Смотрю, как ты работаешь.

Глаза их встретились.

— И долго ты здесь стоял? — смущенно спросила она.

— Пару минут, не больше. А ты прочтешь мне то, что сочинила?

— Нет! — слишком горячо сказала она, пряча бумагу в стопку остальных листков.

— Застенчивая Шейла, — рассмеялся Тернер.

Ники влетел в комнату.

— Дядя Тернер приготовил ланч. — Малыш поцеловал ее в щеку и понесся обратно на кухню. — Сосиски! — завопил он.

— Что? — повторила она, заметив, что Тернер продолжает стоять в дверях. Его глаза насмешливо потемнели.

— Ланч, — сказал Тернер. — Даниэлла, — крикнул он, — иди позови маму.

Через несколько минут они снова собрались вместе вокруг стола, как одна большая семья.

У Шейлы никогда не было большой семьи. Сколько она себя помнила, они жили вдвоем с матерью. Еще в детстве она решила, что у нее будет большая семья. Муж и много детей. Возможно, в детстве ей больше всего не хватало отца. Но, если она выйдет замуж за Барри, думала Шейла, у нее не будет большой семьи. Он не любил детей.

Наслаждайся тем, что имеешь сейчас. Возможно, это единственное, что тебе дано, думала она.

Шейла наслаждалась этим моментом. Дети играют и смеются, Эбби дразнит брата, который едва не сжег на вертеле хот-доги.

Она заметила, что Тернер специально для детей нарезал несколько предназначенных для лошадей яблок и морковок. Это еще больше подкупило ее.

— Дядя Тернер, а я могу придумать имена для твоих следующих лошадей? — спросила Даниэлла.

— Конечно, дорогая.

— Хорошо. Надеюсь, их будет много.

— В конце этого месяца у меня появятся еще шесть лошадей, поэтому начинай думать уже сейчас.

— Одну я назову Присцилла, — решила Даниэлла.

Тернер застонал, а затем откашлялся, чтобы скрыть свое недовольство.

— А другую я назову Кэндиленд. Это моя любимая игра.

— Терпеть не могу эту игру, — запротестовал Тернер. — В прошлый Новый год ты меня ею достала.

Но Шейла заметила, что он не признался в том, что ему не нравится имя, хотя ей было совершенно ясно, что так оно и есть.

— Это пока все, — сообщила Даниэлла. — Остальные имена я скажу тебе позже.

— Спасибо, — важно ответил он.

— Если бы ты придумывала имя для лошади, что бы ты выбрала, Шейла?

— Какое-нибудь красивое имя, что-нибудь вроде Воздушной Танцовщицы.

У многих лошадей, которых он дрессировал, были похожие имена, а бывало и того хуже. Тернер считал себя человеком, в котором нет ни капли романтизма, поэтому он был потрясен, услышав собственные слова:

— Именно так я собирался назвать ту дикую кобылу.

Шейла лукаво взглянула на него и улыбнулась.

Это глупое имя для лошади, запоздало подумал он, к тому же его трудно произносить. Но Тернер знал, что ни за что не поменяет его.

Эбби как-то странно посмотрела на него.

Зазвонил телефон. Тернер взял трубку.

— Мария? — удивленно произнес он. — Конечно, он здесь. Все в порядке. Он чудесный мальчик, Мария. Шейла тоже здесь. Через десять дней? Но…

Он пристально смотрел на телефонную трубку. Связь оборвалась. Специально ли она повесила трубку, или, возможно, произошли какие-то неполадки на линии?

Тернер вернулся к столу.

— Это была Мария. Она передает тебе привет, Ники.

Шейла и Эбби пристально смотрели на него.

— И?.. — испытывающе спросила Эбби.

— Десять дней, — произнес он с потрясенным видом. — Она приедет только через десять дней.

Эбби мечтательно улыбнулась.

— Я не могу остаться здесь на десять дней, — встревоженно произнесла Шейла. — Конечно, не могу.

— А почему нет? — спросила Эбби. — Ты можешь работать и здесь.

— Ну, мой последний срок…

— У меня есть факс, — как бы невзначай обронила Эбби, избегая смотреть на брата.

Она была напугана тем, что происходило между ними. Он не решался просить ее остаться, но и не мог позволить ей уехать.

— В конце месяца мне привезут других жеребят, — заявил он. — Я не могу одновременно заниматься и детьми, и жеребятами.

Каким бы сильным ни было возникшее напряжение, оно вдруг исчезло.

— Если это было приглашение, — заметила Эбби, — то оно сделано чертовски плохо.

Тернер сердито уставился на сестру. Она спокойно встретила его взгляд.

— Шейла, останься, пока не приедут Ник и Мария. — Тернер знал, что это прозвучало как приказ, и сделал еще одну попытку: — Пожалуйста!

Откажись, говорила она себе. Беги отсюда. Уходи, пока еще можешь уйти.

Но как она могла отказаться, когда это «пожалуйста» стоило ему стольких усилий? Шейла взглянула на него. И поняла, что никуда не уедет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В доме наконец все успокоилось. Даниэлла и Ники лежали на полу комнаты для гостей в спальных мешках. Они еще долго хихикали в темноте, а Тернер в это время завистливо думал о кровати, от которой отказались дети.

Чувствуя себя провинившимся, он встал и вытащил из-под дивана старую попону. Ему казалось, что это простое желание продиктовано голосом сердца и он делает это не для того, чтобы украсить свою комнату. Злясь на самого себя, Тернер приколол попону к стене теми же булавками, что и Шейла.